Как складывалось бы развитие казахской музыки, не будь Айткали Жайымова – неизвестно. Ясно одно, что этот музыкант внес огромную лепту в развитие национального музыкального искусства, будучи великолепным домбристом, выдающимся дирижером, прекрасным композитором, замечательным педагогом и активным общественным деятелем.
Накануне юбилейного творческого вечера Айткали Жайымова, который пройдет 26 октября в концертном зале «Астана», мы встретились с Мастером, чтобы вспомнить, как складывался его блестящий творческий путь музыканта и узнать, каковы новые творческие планы.
– Такой талант, как Ваш, как правило, имеет свои генетические корни…
– Мои родители не были музыкантами. Отец – Тлепкали Жайымов – участник Великой Отечественной войны, работал главным бухгалтером крупного колхоза. Мама, Кумисай Бежибаева, работала в колхозной библиотеке. Она – «Мать-героиня», родила 13 детей. Я – третий. Однако мои родители хорошо пели, а отец еще неплохо играл на домбре. Брат отца Куаныш Жайымов был известным музыкантом в своем округе, был своего рода салом-сере, сам изготавливал себе домбру. К сожалению, мне так и не довелось с ним пообщаться, так как еще в 1939 году он ушел вначале на Срочную службу в армию, а затем его призвали на фронт, где он и погиб в 1943 году при освобождении Минска.
– Когда вы начали заниматься музыкой?
– Сколько себя помню – я носил домбру буквально с малых лет. К нам в дом часто приезжал родственник Ельгельды Мендияров. Он работал директором районной школы. Ельгельды Мендияров впервые создал в районе оркестр домбристов. Видя мое увлечение, он всегда привозил мне новую домбру. Несомненно, общение с ним повлияло на мою любовь к музыке. Уже позже я перенял от него, музыканта-самоучки, несколько кюев.
Однако в те времена я любил не только домбру, но и баян, на котором я научился играть самостоятельно. Также бабушка Кырмызы поощряла мои занятия музыкой. Помню, благодаря ей, у меня была единственная в совхозе двухрядная гармошка, которую она мне купила вместо велосипеда. Так в семье поощрялись мои занятия музыкой. Позже, будучи в девятом классе, я организовал при школе свой первый домбровый ансамбль. А в десятом стал преподавателем музыки в соседней восьмилетней школе. С тех пор я постоянно руководил различными музыкальными ансамблями, которые принимали участие в конкурсах, занимая призовые места. Тогда же впервые стали исполняться мои первые песни.
– Вас не могли не заметить профессиональные музыканты…
– Да. Сеилхан Хусаинов, отец ныне известного музыканта Едиля Хусаинова, директор Гурьевского (ныне – Атырауского) музыкального училища, слышал меня на таких смотрах. Увидев меня однажды в Гурьеве, куда я приехал на курсы учителей музыки, он собрал педагогов. И хотя вступительные экзамены уже давно прошли, он собрал приемную комиссию специально для меня. Так я был принят в музыкальное училище в класс Сеилхана Хусаинова. В то время я играл и на домбре, и на мандолине, и на баяне. Он же определил мою дальнейшую музыкальную судьбу, сказав, что я должен учиться играть на национальном инструменте.
Позже, в связи с приглашением моего педагога в Министерство культуры, я был принят в класс прекрасного специалиста Боздака Рзаханова, первого сталинского стипендиата по народному факультету консерватории. С педагогами мне повезло – я учился у крепких профессионалов. Во время обучения в училище я также продолжил свою дирижерскую деятельность – на этот раз с оркестром Педагогического института. Весной 1969 года наше училище посетил Латиф Хамиди. Перед ним я сыграл свои кюи, которые он одобрил, дав «бата».
На государственный экзамен в училище приехал профессор Алматинской государственной консерватории имени Курмангазы Булат Сарыбаев. Он дал мне рекомендацию для поступления в этот вуз. Но начало моего обучения в консерватории было непростым – после окончания училища я был вновь приглашен в район, чтобы возглавить музыкальную школу и руководить районным оркестром. Я слушал радио, а сердце «плакало» – так я хотел учиться, но меня долго не отпускали! Поэтому моя учеба началась только в середине сентября.
– Алматинская консерватория всегда славилась именами маститых музыкантов.
– Я счастливый человек – и вновь, уже в консерватории, мне повезло учиться у прекрасных музыкантов. Я поступил в класс Кубыша Мухитова. Тогда же преподавал Хабидолла Тастанов, первый профессор по домбре, один из самых любимых, лучших учеников Ахмета Жубанова. Я сразу же стал выступать в качестве солиста на многих концертах консерватории.
Преподавателем по гармонии у меня была Алтын Кетегенова, ныне профессор, кандидат искусствоведения. Ей нравились мои решения задач, которые она считала музыкальными. Вместе с Хабидоллой Тастановым они отвели меня к заведующему кафедры композиции, профессору Куддусу Кужамьярову. Мне было приятно, что он меня узнал – Куддус Кужамьяров запомнил мои выступления. Так я был принят в подготовительный класс композиции, при этом я продолжал учиться на основном курсе народного факультета.
Куддус Кужамьяров учил меня композиции так: сначала нужно было сочинить 8 тактов. Затем 16, 32 и так далее, вплоть до сочинения произведений. Также мне очень нравились уроки гармонии у Людмилы Быковой, которые я посещал с ныне известным музыкальным деятелем и композитором Толегеном Мухамеджановым. Она записывала на доске мелодии, которые мы «на ходу» пропевали и сразу же гармонизовали аккордами. Или же, наоборот, преподаватель записывала гармонию, а мы пропевали уже саму мелодию. Это настолько было интересным занятием, что я храню тетради с задачками до сих пор.
Во время учебы в консерватории я продолжал сочинять песни и кюи. Появились и первые сочинения для домбры и фортепиано – «Вечное движение», «Концертная пьеса». Эти произведения исполнял я, а также преподаватели консерватории. Немаловажным для меня стало также тесное общение с признанными в то время композиторами Макалимом Койшибаевым, Базарбаем Джуманиязовым, Кенжебеком Кумисбековым.
После окончания консерватории в 1978 году я был приглашен преподавателем по домбре.
– Мне известно, что вы несколько лет проработали в Монголии. Расскажите, пожалуйста, об этом периоде своей жизни.
– В то время ректором консерватории была Газиза Жубанова. Она и рекомендовала мою кандидатуру для поездки в столицу Монголии Улан-Батор по направлению Министерства культуры СССР. Всего в этой стране работало около тридцати специалистов из стран СССР – из Белоруссии, Грузии, России и т.д.
В Улан-Баторе я руководил большим сводным коллективом, состоящим из оркестра монгольских народных инструментов, хора и танцевальным ансамблем. Мы часто выступали на правительственных концертах. Кроме этого, я руководил и другими коллективами. Я сделал немало переложений для монгольского оркестра и даже начал сочинять музыку на основе монгольского фольклора и… чуть не был принят в Союз композиторов Монголии! (смеется) После возвращения в Казахстан я долго еще находился под влиянием монгольского фольклора.
– Продолжились ли Ваши занятия композицией с Куддусом Кужамьяровым?
– Нет. Жалею о том, что, встречаясь с Куддусом Кужамьяровым в коридорах консерватории, я на его приглашения продолжить заняться сочинением, отвечал: «Потом, потом, сейчас очень занят». В то время я много гастролировал как солист-домбрист и был загружен педагогической деятельностью. А позже Куддуса Кужамьярова не стало – так наши уроки и не были продолжены…
– Что дало лично Вам поездка в Монголию?
– У монголов национальный инструмент моринхур сходен с нашим кылкобызом. Моринхур был усовершенствован мастером Денисом Яровым и у инструмента стал устойчивым строй, а звук – бархатным, сходным с альтовым тембром. Я обеспокоился строем кылкобыза и домбры, начал экспериментировать и даже организовал с согласия руководства консерватории экспериментальный оркестр «Асем коныр», состоявший из студентов и педагогов. Ассистент из моего класса Жумагельди Нажимеденов стал писать научно-исследовательскую работу по усовершенствованию строя домбры. Но поиски все еще продолжаются и очень важно, чтобы нашлись энтузиасты, которые бы занялись дальнейшим усовершенствованием наших национальных инструментов.
– Из Вашего класса вышли многие ныне известные артисты и ученые. Вы можете их перечислить?
– Это Заслуженный деятель РК, профессор Билал Искаков, Заслуженная артистка РК Айгуль Улкенбаева, дирижеры Заслуженный деятель РК Абильтай Шоканбаев, Еркин Нурымбетов, Тынышбек Естаев, Муслим Амзе, доктора и кандидаты искусствоведения Ж. Нажимеденов, Жасарал Енсепов, Ербол Тунгышулы, доцент Толеп Токжанов и другие.
– Вы – автор ни одного учебного пособия и учебника, которые активно применяются по всему Казахстану…
– Мною, нередко в соавторстве со своими учениками, написаны «Шалкыма», «Шаттанамын», «Домбыра ойнау онеры», «Домбыра уйрету мектеби», учебники «Музыка» для 5–6 классов общеобразовательных школ.
– В начале 90-х годов Вы возглавили легендарный коллектив – Государственный академический оркестр народных инструментов имени Курмангазы, который основал сам Ахмет Жубанов…
– Да. После Ахмета Жубанова с коллективом работали прекрасные музыканты – Латиф Хамиди, Леонид Шаргородский, Шамгон Кажгалиев, Нургиса Тлендиев, Фуат Мансуров, Алдаберген Музабеков, Малгеждар Аубакиров. С Шамгоном Кажгалиевым у нас сложились хорошие профессиональные отношения – он нередко приглашал меня в качестве солиста на концерты оркестра. В 1991 году Шамгон Кажгалиев был направлен в Караганду и меня пригласили возглавить оркестр имени Курмангазы по направлению Министерства культуры КазССР.
90-е годы – сложное время. В начале апреля 1991-го в оркестре осталось всего 28 музыкантов. К маю я пополнил оркестр до 61 музыкантов, приглашая своих коллег и учеников. Впервые ввел группу кылкобыза и шертер в состав. Помню, некоторые музыканты сопротивлялись. А сейчас посмотришь – как будто эти инструменты всегда были. Радует, что моя инициатива была подхвачена по всей республике. И в консерватории на факультете народных инструментов я настоял на открытии специального класса «Шертер» и факультативных классов «Сыбызгы», «Сазсырнай», «Жетыген». Также я стал одним из инициаторов открытия класса «Традиционное пение» при кафедре домбры.
– Как вы создавали программы оркестра?
– Я тесно работал с Союзом композиторов Казахстана, с телевидением и радио. Я считал своей обязанностью исполнять музыку казахстанских композиторов. Например, таких, как Сыдыка Мухамеджанова, Нургисы Тлендиева, Макалима Койшибаева, Кенжебека Кумисбекова, Базарбая Джуманиязова, Жоламана Турсунбаева, Жуматая Тезекпаева и других. Многие композиторы старались писать музыку для профессионального оркестра.
– А свою музыку Вы исполняли?
– Да, но не так часто.
– Фуат Мансуров, выдающийся дирижер, как-то сказал, что ваш творческий потенциал – просто неисчерпаем. Он считал Вас ведущим специалистом Казахстана не только в области инструментального исполнительства, но и дирижерства. При каких обстоятельствах Вы познакомились с Фуатом Мансуровым?
– В 1976 году по инициативе ректора Газизы Жубановой алматинская консерватория давала свои отчетные концерты в московских Центральном концертном зале «Россия», Центральном доме работников искусства, Концертном зале имени Гнесиных, Большом зале Московской консерватории. Тогда многие, ныне всемирно известные деятели культуры, такие, как Алибек Днишев, Айман Мусахаджаева, Гафиз Есимов солировали на сцене.
Фуата Мансурова пригласили для руководства Симфоническим оркестром. Вот тогда-то он меня и увидел впервые. А знакомство состоялось так: я вышел на сцену, сел и вдруг увидел, что из пола сцены вытягивается ко мне нечто похожее на змею. Я удивился и услышал слова, сказанные Фуатом Мансуровым, который в это время находился в оркестровой яме: «Учись! Это новый вид микрофона».
Позже Фуат Мансуров был приглашен председателем государственной экзаменационной комиссии. Я выступал последним. Обсуждение шло очень долго. Членам комиссии Фуат Мансуров про меня сказал: «Нет, этому парню я пятерку не поставлю». Фатима Балгаева и другие профессора были в шоке, стали его уговаривать. На что Фуат Мансуров сказал: «Жаль, шестерки нет. Я ставлю пятерку с плюсом. Это же Паганини на домбре!» В дальнейшем, когда мы стали с ним более тесно общаться, он любил вспоминать эту историю и при этом громко хохотал.
Фуат Мансуров всегда помогал мне на дирижерском поприще. По приезду в Алма-Ату, он находил время, чтобы просмотреть и мои партитуры для оркестра казахских народных инструментов. Он даже мне сказал: «Айткали, ты можешь называть меня своим учителем». Я всегда бегал за ним с партитурами, где бы он не был. Не знаю, сейчас бегают ли студенты за своими преподавателями.
– В 2008 году Вы были приглашены возглавить Казахский оркестр филармонии Астаны. Вы удивляете и восхищаете своих зрителей тематикой и большим разнообразием концертов, которые проводятся еженедельно. «Домбыра-дастан», «Шокан и музыка», «Алпамыс» и другие концертные программы показывают Ваш большой художественный вкус руководителя, великолепные знания педагога и мастерство дирижера.
– Спасибо. Казахский оркестр – мое любимое детище. Отмечу, что на сегодняшний день у этого коллектива богатый инструментарий – такого полного состава нет нигде по республике. Я рад, что руководство филармонии в лице Заслуженного деятеля Республики Казахстан Сакена Сейткалиевича Абдрахманова идет мне на встречу. К примеру, в свое время по моему предложению домбры у оркестра имени Курмангазы сделаны мастером из одного дерева, что придает особый узнаваемый тембр этому коллективу. В будущем такие же домбры и другие инструменты будут заказаны и для Казахского оркестра.
– 26 октября состоится Ваш юбилейный творческий вечер «Ұлы дала перзентімін», на котором прозвучит музыка двух композиторов – Айткали Жайымова и Армана Жайыма.
– Мы готовимся к этому творческому вечеру, где я буду выступать в качестве солиста и дирижера. Да, на этом концерте также прозвучит музыка моего сына. Арман рос, слушая народную музыку. И мне приятно слышать в его творчестве мелодии, схожие с народными.
– У вас также есть совместные сочинения – например, опера «Бейбарыс султан». Расскажите, пожалуйста, историю ее создания.
– В последнее время стали открываться новые факты по истории Казахстана, в том числе, связанные с именами выдающихся деятелей. Как-то в 2001 году мой друг, известный оперный певец Гафиз Есимов предложил мне сочинить «Толгау Султана Бейбарыса». Я сочинил музыку и толгау прозвучало на концерте. Музыка была тепло принята слушателями, а Гафиз Есимов после концерта воскликнул: «О, ага, это же серьезная вещь! Это же готовая ария Бейбарыса! У тебя кроме оркестровых, есть и романсы, и хоровые сочинения. Пора сочинить оперу!» Поначалу я сомневался, но потом стал сочинять оперу совместно с Арманом Жайымом. Полностью закончили сочинение в 2007 году, а в 2013 году в столичной филармонии прозвучал концертный вариант этой оперы. Главные партии пели Заслуженные деятели Республики Казахстан Бибигуль Жанузак, Азамат Желтыргузов и Беимбет Танарыков. Справились они со своей задачей просто великолепно.
– У Вас – огромный авторитет в музыкальном мире и Вас часто приглашает в качестве председателя и члена жюри. Скажите, пожалуйста, в этом году какие конкурсы и фестивали Вы бы отметили как наиболее интересные?
– В апреле этого года состоялся Международный конкурс имени Н. Тлендиева, где впервые была открыта номинация «Дирижер симфонического оркестра». Приехали конкурсанты и члены жюри из разных стран. Отрадно, что Симфонический оркестр филармонии блестяще справился с непростыми программами. Я был председателем жюри и мне было непросто судить участников – все они имели высокий профессиональный уровень. Я рад, что I место занял главный дирижер Симфонического оркестра столичной филармонии Ернар Нуртазин.
Еще бы я хотел отметить III Республиканский конкурс дирижеров имени Ш. Кажгалиева, где я также был председателем жюри. Хочу отметить, что молодые казахстанские дирижеры показали себя уже профессионалами своего дела.
– Спасибо Вам большое за интервью! Я желаю Вам крепкого здоровья, осуществления всех музыкальных замыслов и тем самым – вновь и вновь покорять зрителей своим талантом!
Дина МОСИЕНКО, кандидат искусствоведения