6 ноября в Большом зале Московской государственной консерватории состоялся концерт-реконструкция, посвящённый 125-летию со дня смерти Петра Ильича Чайковского. Проект был осуществлён благодаря совместным усилиям Большого симфонического оркестра и сотрудников Государственного мемориального музея-заповедника композитора в Клину.
В последние десятилетия в Российской Федерации стали очень популярны реконструкции значимых исторических событий. Как правило, батальных. Достаточно назвать ежегодные мероприятия, посвящённые Куликовской битве, Бородинскому сражению, фестивали реконструкторов в Коломенском. Причём любителей «оживления», или, выражаясь языком Александра Блока, «вочеловечевания» истории можно отыскать не только в Москве и Петербурге — в регионах подобных энтузиастов немало. Музыкальный мир тоже не отстаёт: исполнение на аутентичных инструментах разных эпох и в соответствующих костюмах, кропотливая работа над архивными нотными текстами — всё это постепенно становится нормой и воспринимается уже как само собой разумеющееся. Alta capella, Pratum integrum, Musica viva, Chronos — список ансамблей старинной инструментальной и вокальной музыки можно продолжить и дальше. Однако систематическим изучением и презентацией творчества русских композиторов ХIХ века практически никто не занимается. Что касается наследия Петра Ильича Чайковского, то, безусловно, Большой симфонический оркестр его имени под руководством маэстро Владимира Федосеева и коллектив Государственного мемориального музея-заповедника в Клину уже много лет с горячностью миссионеров оживляют для слушателей редко исполняемые авторские редакции произведений по рукописным источникам. «Новая музыкальная газета» уже писала в 2015 году о фестивале «Час, день, вечность…», посвященном 175-летию со дня рождения Петра Ильича. Тогда состоялась премьера второй авторской редакции Первого фортепианного концерта, солировал Андрей Коробейников. И спустя три года он вновь исполнил эту же редакцию в реконструированной программе.
Неустанный исследовательский труд кандидата искусствоведения, музыковеда, заведующей отделом рукописных и печатных источников музея-заповедника П. И.Чайковского Ады Айнбиндер и бессменного дирижёра БСО Владимира Федосеева, а также исполнительское мастерство всех музыкантов-участников не пропали даром: слушатели уже назвали концерт «событием года», оставляя восторженные отзывы в социальных сетях. Программа вечера в Дворянском собрании Санкт-Петербурга 16 октября (по старому стилю) 1893 года, где Пётр Ильич Чайковский в последний раз в своей жизни — всего за девять дней до своей смерти — стоял за пультом, ничего о своей близкой кончине даже не подозревая, была несколько эклектична по жанрам и авторам. Первый номер — Увертюра к неоконченной опере «Кармозина» Германа Лароша. Она примечательна тем, что в оркестровой партитуре прописаны партии двух роялей. Пианисты Феликс Блуменфельд и ныне совсем забытый Николай Лавров век с четвертью назад следили за каждым движением руки Чайковского. В Большом зале Московской консерватории их заменили наши современники — ассистенты-стажёры Александр Страхов (класс профессора Елены Рихтер) и Тимофей Доля (класс профессора Андрея Писарева). Партитура увертюры Лароша так и не была опубликована, исполнение её было осуществлено исключительно по рукописям. Прозвучавшие после неё два танца из оперы «Идоменей» Вольфганга Амадея Моцарта исследователи тоже восстановили по нотам с рукописными пометками Петра Ильича Чайковского, чей Первый концерт для фортепиано с оркестром исполнялся следом. После этого публика ХХI века облегчённо вздохнула от нахлынувших эмоций, радостно и резво повскакивала со своих мест и устремилась прочь из зала. Но подуставших слушателей остановил конферансье: на сцене за роялем уже вновь сидел Андрей Коробейников, выход которого взбудараженное предвкушением антракта общество ценителей тонкого искусства как-то и не заметило. Тем не менее пианист очень красочно, в своей свободной и высокоинтеллектуальной манере исполнил «Испанскую рапсодию» Ференца Листа.
Шестая симфония Чайковского прозвучала во втором отделении — это единственный момент отступления от регламента оригинального концерта, потому что тогда автор продирижировал ею в первом. Большому симфоническому оркестру удивительно тонко и сильно удалось передать всю палитру эмоций, зашифрованную в нотах. Казалось, душа композитора вновь раскрывает боль безысходности и в то же время светлого умиротворения с каждым последующим тактом — перед Владимиром Федосеевым лежала партитура, которой касалась рука Петра Ильича: наверняка это благоговейное и трепетное отношение передалось от дирижёра всем оркестрантам до единого, а от них — слушателям. Музыканты и организаторы сделали всё, чтобы возродить в Большом зале Московской консерватории в ХХI веке то звучание, какое было при Чайковском в позапрошлом столетии. Но публика, увы, явно отличалась от общества в Дворянском собрании, и отрицать это, к сожалению, сложно: приглушённые рингтоны телефонов во время исполнения, аплодисменты между частями произведений, несвоевременный «побег» во время ложного антракта…Современность берёт своё: как бы идеально не была воссоздана программа, подлинную атмосферу реконструировать силами одних музыкантов без созвучного настроя приобретающих билеты в концертные залы не представляется возможным.
Но своей ценности подобные инициативы, безусловно, не теряют. Поминовение близкого человека обычно становится потребностью для членов его семьи и друзей, а сохранение памяти о творцах планетарного масштаба необходимо лично каждому представителю просвещённого общества. Особенно если память можно облечь в звуки. Неудивительно, что на юбилеи Петра Ильича Чайковского реагируют не только в России. В октябре в Лондоне состоялся первый концерт проекта-кроссовера Tchaikovsky World Tour, рассчитанный в 2018-2023 годах повторить мировое турне композитора 1888-1893 годов. 11 ноября в Москве состоится второй концерт цикла: в храме на Большой Ордынке Синодальный хор под управлением Алексея Пузакова исполнит «Литургию Святого Иоанна Златоуста», написанную Чайковским 140 лет назад.
В какой-то степени за всем этим можно разглядеть защитную функцию искусства и культуры в целом. Музыканты уже много лет пытаются взять на себя миссию Примирения, о чём напрочь не желают думать политики. Культурная память — это воссоздание образов прошлого.Иначе говоря, изображения. В нашу эпоху всеобщей цифровизации изображение принято определять разрешением. И чем профессиональнее будет подход к реконструкциям, тем более высокого разрешения будет коллективная память человечества.
Юлия БЕЛОУС
Фото предоставлены пресс-службой БСО