В 2015 году весь музыкальный мир отмечает 175 лет со дня рождения легендарного Петра Ильича Чайковского, имя которого стало в ХХ веке своеобразной визитной карточкой русской национальной культуры. 22 января в Большом зале Московской государственной консерватории состоялось открытие фестиваля «Час, день, вечность…»
Спустя век после смерти Чайковского, в 1993 году, Большому симфоническому оркестру было присвоено имя этого великого мелодиста и симфониста. В рамках нынешнего фестиваля, который подготовлен совместно с Государственным мемориальным музеем-заповедником П.И.Чайковского в Клину, слушателям представят концертные программы, составленные из аутентичных авторских текстов: все они войдут в Академическое полное собрание сочинений. Владимир Иванович Федосеев, художественный руководитель и главный дирижёр БСО, также является членом редакционного совета.
Владимир ФЕДОСЕЕВ
Всем известны случаи, когда благодаря инфракрасным лучам под несколькими слоями краски на холсте искусствоведы обнаруживали неизвестные шедевры. Так происходило открытие новых произведений искусства. Преимущество художников перед композиторами всё-таки в материальном воплощении их творческих идей, а не в абстрактных нотах. И если специалистам по живописи не столь трудно обнаружить зачем-то «пририсованную» чужой рукой деталь, то реставрирование авторского нотного текста можно сравнить с метафорическим отделением звуковых зёрен авторской идеи от плевел последующих домысливаний редакторов. Допустим, даже если кто-то из первых слушателей или исполнителей ещё жив, то это вовсе не значит, что он вспомнит всё до единого нюанса уртекста. А если проходят десятки и сотни лет? Как тогда протекает процесс музыкальной реставрации?
Полина ВАЙДМАН
Об этом рассказала ведущий научный сотрудник Государственного мемориального музея-заповедника П.И.Чайковского в Клину, хранитель архива композитора Полина Ефимовна Вайдман:
— Понадобилось 18 лет, чтобы просто составить полный список утерянного, написанного и неосуществлённого. Ведь за каждым сочинением записаны все автографы и все издания — в общем, подробная история и «биография» каждого сочинения. Когда в целом база была составлена, мы решили работать дальше, уже конкретно над каждым произведением. Должна заметить, что ни у одного русского композитора нет такой изученной, выявленной архивной базы. Собрано всё эпистолярное наследие, дневники, письма. Вышел первый в русской практике аналог каталога Кёхеля — полный тематико-библиографический указатель сочинений. В Европе, как все помнят, подобные каталоги появились ещё в ХIХ веке. И вот на основании этих данных мы теперь знаем болевые точки каждого произведения. Для того чтобы представить версию концерта, которая сегодня прозвучит, понабились многочисленные труды, заботы, исследования в самых разных хранилищах. Тщательно изучалась судьба концерта в ХIХ веке, издательские архивы, чтобы понять, кто сделал те правки, по которым в течение всего ХХ столетия он исполняется. Есть такое понятие — движение текста в руках автора, то есть когда в изначальный текст вносятся пометки самим композитором уже при исполнении. Один из первых интерпретаторов, Сергей Иванович Танеев, до конца жизни не мог успокоиться, что в музыкальную ткань были внесены изменения. Об этом он писал Константину Николаевичу Игумнову, который в 1946 году опубликовал это письмо в качестве авторитетного свидетельства, что изначально музыка была другой. И начало иное, и неизвестно откуда взялись купюры в финале… И никто не задумывался, почему Чайковский никогда не ставил на нём номер. Был просто концерт b-moll. И всё. Но когда мы начинаем вкапываться, то в письмах Чайковского находим: «В этом концерте всё, что я пережил нынешней зимой, здесь все мои страдания и переживания». Тогда становится всё понятно. И появляются аналогии с Шопеном, с его второй сонатой. Существует легенда, что Первый концерт Чайковский намеревался посвятить Николаю Григорьевичу Рубинштейну, но потом посвящение зачеркнул. Это совсем не так: на титульном листе автографа нет ничего подобного. Пётр Ильич посвятил его Танееву, который в этот год оканчивал консерваторию и помогал учителю в работе над корректурами. Танеев знал концерт, и почти за день до окончания консерватории получил в подарок от Чайковского экземпляр только вышедшего из печати клавира с посвящением Гансу фон Бюлову.
Теперь в целом о концертной программе открытия нашего фестиваля. Нельзя не сказать о теме Фрачески да Римини. Пётр Ильич в течение жизни пытался написать и оперу, и балет. И даже в последний год жизни, параллельно созданию Шестой симфонии, вновь всплывает тема Франчески. И очень важно, что и Концерт b-moll, и «Франческа да Римини» прозвучат сегодня вместе. Плюс сюита «Рождественская ёлка». Мы зачастую не понимаем образных сфер, заключённых в одном сочинении. Сюита была партитурно оформлена Чайковским с названием «Рождественская ёлка» ещё до окончания партитуры «Щелкунчика». Он подарил партитуру Петербургской консерватории. С посвящением. И продирижировал ею. А потом уже заканчивал балет. Но везде на всех рукописях написано «Щелкунчик», а здесь — «Рождественская ёлка». Тут те же мысли и идеи, которые есть в балете. И это содружество номеров сюиты — ещё одна грань, ещё один ракурс «Щелкунчика». Поэтому я согласна с Владимиром Ивановичем Федосеевым, который сказал, что сегодняшняя программа концерта известная и неизвестная.
Тем не менее мало реанимировать нотацию, нужно ещё донести «очищенный» вариант до слушателей. Ведь как бы ни был совершенен нотный текст, он мертв, пока не зазвучит. Музыкальное произведение — легендарный Феникс, каждый раз умирающий с последним аккордом и вновь возрождающийся с первым звуком при каждом последующем исполнении. А учитывая закрепившуюся в сознании за многие годы звуковую картину, нужен особый инфракрасный луч, чтобы слушатели смогли оценить вновь открывшееся изначальное произведение. Роль такого «проявителя» в данном случае выпадает на долю исполнителя. И если композитор создаёт звуковой ландшафт, то для интерпретатора каждый концерт — terra incognita. Даже если уже все мелодические дорожки хожены, все гармонические глубины изучены.
Андрей КОРОБЕЙНИКОВ
Андрей Коробейников говорит, что играет Первый концерт Чайковского с 12 лет. И вот ему выпал шанс представить впервые за сто с лишним лет забытую и стёртую из коллективного музыкантского сознания версию (в последний раз вторая авторская редакция звучала в 1893 году, на премьере Шестой симфонии):
— Дело в том, что второй эта редакция называется, потому что была ещё и первая. А все сейчас играют по так называемой третьей, которая появилась после смерти Петра Ильича. И если относительно Второго концерта для фортепиано никто не сомневается в принадлежности редакторской правки Александру Зилоти, то по поводу Первого концерта это точно до сих пор не установлено. Хотя по почерку похоже тоже на него. С одной стороны, получилось более концертное произведение, но тут чуть меньше самого Чайковского. А в той авторской версии, которая сегодня прозвучит, ясно слышен Чайковский-симфонист, которого мы все знаем, который вовсе не хочет специально создавать чисто концертные эффекты. Здесь вся виртуозность наполнена смыслом, поэтому не всегда его пианизм скользит по льду, как листовский, скажем так. Всё очень детерминировано его мыслями. Сам пианизм обеих этих версий — вторая ближе к общепринятой, и именно её мы играем сегодня, потому что это последняя воля автора — напоминает партию фортепиано знаменитого трио, нотный текст которого никто никогда не редактировал. Огромное количество и нот, и линий — в общем, всё детерминировано к его симфонизму. Повторюсь, Чайковский симфонист везде, даже во «Временах года», я считаю. В редакции Гольденвейзера есть что-то из первой, и из второй, а сейчас сотрудники дома-музея Чайковского в Клину вычленили ту последнюю версию, потому что они были как бы перемешаны. В плане текста музыковеды наконец сделали полезное дело. Что касается моих любимых интерпретаций Первого концерта, то это удивительная игра Эмиля Гилельса и Вана Клиберна.
Полина Ефимовна Вайдман пояснила выбор исполнителя для вновь обретённого концерта:
— Это было решение дирижёра. Андрея Коробейникова мы знаем давно как музыканта и знаем его человеческие качества. Ведь очень важно было, чтобы исполнитель смог отречься от стереотипов и заново сумел переосмыслить этот концерт. Вторая авторская редакция впервые за 120 прозвучала в России 7 марта 2013 года в нашем музее в Клину. Сегодня её услышат в Москве. Андрей Коробейников и Владимир Иванович Федосеев с Большим симфоническим оркестром имени Петра Ильича Чайковского уже вошли в историю музыкальной культуры как первые её исполнители в нашей стране.
Надо сказать, это невероятная удача для слушателей, что в нашем времени состоялась встреча Чайковского, Коробейникова и рояля. И также удача для истории пианизма, что когда-то Андрею под руки (в прямом смысле слова!) попалась чёрно-белая клавиатура фортепиано. Его часто называют гением. Но, видимо, самый главный секрет его мастерства — невероятная любовь к самому роялю и исполняемым произведениям. Андрей Коробейников обладает редким даром стать слушателем души композитора, спрятаться за музыку, оставаясь при этом верным себе и в то же время про себя забывая. Крайняя редкость для нашей эпохи тотального эгоцентризма.
Юлия БЕЛОУС, соб. корр. НМГ, г. Москва
фото: Антон СОКОЛОВ