Не думаю, что расскажу много нового. Скорее поставлю больше вопросов. Практически всем музыкантам Казахстана знакома фигура Болата Сарыбаева – учёного, настоящего сподвижника этноинструментоведения, значительно расширившего представления об инструментарии казахов и ставшего создателем множества реконструированных инструментов. В 2017 году вся республика отмечает его 90-летие. Надеюсь, читатели Новой музыкальной газеты прочтут на наших страницах ещё не одну статью о нём. Свою заметку я хочу посвятить удивительной истории воскрешения шертера – струнного щипкового инструмента.
Говорят, что этот инструмент – очень древний. Однако к 1964 году, с которого началась активная научная деятельность на тот момент уже известного домбриста Б. Сарыбаева, в казахской степи не сохранилось ни одного инструмента, похожего на шертер по описаниям. Само собой, не сохранилось и традиции игры на нём, и репертуара. Как вернуть к жизни то, от чего в памяти народа осталось лишь название?
Офорт из книги Б.Залесского: «Казахская женщина»
Болату Шамгалиевичу помогла исследовательская удача. Работая в фондах Библиотеки им. В. И. Ленина в Москве, он нашёл множество изображений инструментов. Среди них одно – совершенно уникальное: офорт в книге Бронислава Залесского «La Vie des Steppes Kirghizes» («Жизнь казахских степей») с изображением утраченного инструмента.
Тут стоит сделать небольшое отступление и обратиться к фигуре Б. Залесского. За подготовку восстания в Польше он был сослан в оренбургские степи в качестве рядового военного корпуса. В Казахстане он прожил с 1848 по 1856 годы. Кое-какие сведения о его службе можно найти на просторах Интернета. Для нас особенно ценно то, что Залесский был не просто образованным человеком, но и большим любителем живописи. Участвуя в экспедициях к Аральскому морю и в Каратау, он вёл этнографические записи, зарисовывал природу степи и быт её обитателей. Специалисты по изучению наследия Тараса Шевченко упоминают Залесского в числе его первых соратников и друзей по ссылке в казахские земли. Но не ссылка сблизила их, а совместная исследовательская работа. Уже позже, практически сбежав в Париж, где тогда была возможность вести подпольную подготовку восстания Польши против Российской империи, Залесский нашёл время и возможность издать свои казахские впечатления.
Благодаря современным технологиям и онлайн-библиотеке Gallica эти путевые заметки на французском языке с иллюстрациями доступны теперь широкой аудитории. К слову сказать, в «La Vie des Steppes Kirghizes» есть интереснейшие описания ритуала гостеприимства, роли тоя в жизни народа, шаманского обряда, искусства песенно-поэтической импровизации. Пожалуй, стоит их перевести, но не в этот раз.
Офорт Б.Залесского: сказитель Мурзакай с шертером в юрте
Залесский не приводит название инструмента, а домбру называет «бабалайкой». Трудно установить, кто именно изображён на офорте, но больше всех из рассказа о жизни в юрте подходит образ сказителя Мурзакая, на что указывает и Б. Сарыбаев. Впечатлённый его сказаниями, Залесский пишет: «Созданные в степи, они как нельзя лучше отражают дух места, возможно благодаря длинным поэтическим описаниям. Киргизы называют эти сказания Irtheghie (вероятно ертегi – В.Н.). Мы приводим здесь некоторые во всей их простоте, как мы слышали от Мурзакая, одного из рассказчиков степи. Мурзакай был очень бедным baygauche, но своим искусством он выиграл стадо овец и много внимания. У него был широкий лоб и хорошая улыбка. Сам он был еще молод, но сказал, что узнал свои истории от стариков, которые сказывали как он». Далее приводятся две истории: «Батыр Шора» и «Сказка о Кугоуле», также представляющие исключительный интерес для дальнейших исследований.
Болат Сарыбаев ухватился за идею, «заразил» ею мастера О. Бейсенбаева, вместе с которым в 1969 году представил восстановленный инструмент: три струны из конского волоса, цельный долблёный корпус без деки, высокая подставка, короткий гриф без ладов. По меркам того времени, такой инструмент годился только для музейных демонстраций. Едва ли его удалось бы вывести на большую сцену в том виде, в каком он бытовал среди пастухов почти двести лет назад. Через три года мастер А. Аухадиев изготовил реконструированную версию шертера: также трёхструнный, но теперь уже с металлическими струнами, раздельными грифом и корпусом с декой, гриф с металлическими ладами. Этот инструмент с высоким голосом и был введён в оркестр казахских народных инструментов.
-
- Шертер мастера О.Бейсеналиева
-
- Шертер мастера А.Аухадиева
И вот здесь начинаются мои вопросы. В какой мере новый шертер преемствует старому? Может ли звучание металлических струн сравниться с жильными или с конским волосом? Возможно ли возродить традицию в более-менее аутентичном виде и нужно ли её возрождать? Только не подумайте, что я критикую труд Болата Шамгалиевича и его соратников. Сам факт возвращения инструмента бесценен для культуры. А шертер вернулся с успехом: вошёл в составы оркестров казахских народных инструментов, фольклорно-этнографических ансамблей; в консерватории, академиях и училищах открылись классы шертера; он постепенно «обзавёлся» собственным репертуаром… Но, думается, многим было бы интересно услышать сказание о Шора-батыре с музыкальными иллюстрациями пусть тихого, но истинно степного шертера.
Эта статья призвана показать, что рано ещё ставить точку в работе Болата Сарыбаева. Лучшая дань уважения его многочисленным открытиям – продолжение поисков, исследований, реконструкций. Технологии XXI века несут колоссальные возможности для новых архивных находок, каталогизации, материаловедческих экспертиз, реконструкции… Благодаря таким неутомимым и искренно влюблённым в родную культуру энтузиастам, как Болат Шамгалиевич, мы уже многое знаем о прошлом казахской музыки. Может быть, настало время ему, этому прошлому, с новой силой зазвучать?
Валерия НЕДЛИНА, музыковед
фото Болата Сарыбаева и двух видов шертера заимствовано из книги:
Сарыбаев, Б. Казахские музыкальные инструменты. Альбом. Алма-Ата: «Жалын», 1978.