Фаттах Халык-заде: этномузыкознание волею судьбы… (интервью)

В апреле 2016 года в Казахской национальной консерватории им. Курмангазы прошёл Пятый симпозиум исследовательской группы «Музыка тюркоязычного мира» Международного совета по традиционной музыке (ICTM) при ЮНЕСКО. Среди его обретений – не только новые научные идеи и направления исследования, поводы для международного сотрудничества и подведение итогов многолетней работы. Главный результат – общение единомышленников. Среди многих поддержавших симпозиум именитых исследователей – Фаттах Халык-заде – знаменитый исследователь азербайджанской музыки, кандидат искусствоведения, доцент Азербайджанской национальной консерватории. Во время симпозиума нам не хватило времени на интервью, но Фаттах муэллим[1] поддержал идею беседы по переписке.

 

В.Н.: Уважаемый Фаттах муэллим. Вы часто приезжаете в Казахстан на конференции, симпозиумы, ведете мастер-классы и курсы лекций. Я бы хотела взять интервью о Вашей деятельности и взглядах на развитие современной музыкальной науки. Ваши мысли интересны и научной интеллигенции, и музыкантам-профессионалам, и студентам.

Ф.Х.: С большим удовольствием. Мне хочется поблагодарить Вас за данное предложение. Интервью заставляет оглянуться назад, чтобы серьезно заниматься самоанализом и оценить некоторые тенденции развития музыковедения. Такая возможность представляется очень редко и, может быть, это хорошо, так как именно по истечении десятилетий набираешься опыта. которым можно поделиться со своими коллегами. Попробую выполнить эту нелёгкую задачу в надежде на то, что её результаты окажутся полезными, по крайней мере, лично для меня. Был бы очень рад, если и коллеги нашли бы в моих ответах что-то интересное для себя.

 

В.Н.: Расскажите о Вашем музыкальном образовании. В каких учебных заведениях Вы учились и кто были Вашими научными руководителями?

Ф.Х.: С научными руководителями мне очень повезло. Если я и достиг чего-то в нашей трудной профессии, то этим обязан своим замечательным педагогам. Окончил Азербайджанскую государственную консерваторию (ныне Бакинская Музыкальная Академия, т.е. БМА) им. У.Гаджибекова(1978) в классе Заслуженного деятеля искусств Азербайджана, профессора Таиры ханум Якубовой, которая удачно сочетает в своей деятельности такие разные специальности, как теория музыки и органное исполнительство, а с 1995 года возглавляет Кафедру органа и клавесина БМА. Музыковед с широкой эрудицией и современным научным мышлением, она начинала свой путь с проблем музыкального тематизма и современной гармонии. Я же под руководством профессора Т.Якубовой серьезно изучал теорию европейской классической музыки. Моя научная статья «Пассакалья в творчестве Кара Караева» была награждена Дипломом первой степени на Всесоюзном конкурсе студенческих работ. Этот факт отмечаю, чтобы, прежде всего, подчеркнуть роль своего научного руководителя.

Позже волей судьбы теорию европейской музыки заменили вопросы музыки устной традиции. Однако серьёзное отношение к классическому музыкознанию, выработанное в студенческие годы, стараюсь сохранить по сей день.

Далее, в аспирантуре Московской государственной консерватории им. П.И.Чайковского я стал изучать ритмику азербайджанской народной музыки под руководством известного музыковеда доктора искусствоведения, Заслуженного деятеля искусств РФ, профессора В. Н. Холоповой (1980-1983). Значение аспирантуры МГК в моем профессиональном становлении трудно переоценить. Без этой школы моя карьера сложилась бы по-другому. Я опирался на теорию современного ритма, разработанную своим маститым научным руководителем. К проблемам ритма до сих пор питаю большой интерес, хотя избегаю работ только в одном направлении. Например, казахские коллеги не очень-то знакомы с моими ритмическими изысканиями.

В дальнейшем, в поисках новых материалов проводил музыкально-этнографические экспедиции во многих районах Азербайджана, в результате которых почти самостоятельно освоил методы очень перспективной отрасли – этномузыкознания, а сейчас пробую свои силы в её новой области – музыкальной тюркологии. В этом смысле, огромное значение придаю контактам с азербайджанскими и, по мере возможности, зарубежными музыковедами.

 

В.Н.: Как Вы оцениваете наследие советской системы музыкального образования?

Ф.Х.: Советская система музыкального образования признана во всём мире. Она, в принципе, осталась неизменной и в наши дни. Однако система в каждой республике и в частности, в Азербайджане имела свои особенности. Кроме того, судьба каждого музыканта складывается неповторимо. Лично для меня путь в профессии был нелёгок. На поприще музыковедения столкнулся с новой дилеммой: что исследовать – музыку устную или композиторскую?

Дело в том, что консерваторское образование в целом ориентировано больше на европейскую классическую музыку. Однако по мудрому замечанию У.Гаджибейли, кроме музыки западной есть также музыка восточная (курсив – мой Ф.Х.). Понятно, что одному гениальному композитору и уникальному мыслителю, и даже целому поколению музыкантов не под силу поднять т.н. institutionalization[2] азербайджанской музыки до высокого уровня. Поэтому музыковеды, занимающиеся с проблемами восточной традиционной музыки, должны были подготовить и методологию исследований, и методику преподавания соответствующих дисциплин. Указанные проблемы существуют по сей день, и обучение неевропейским музыкальным культурам ещё не удалось поднять до уровня мировых требований, в отличие от истории и теории европейской классики.

 

В.Н.: Что вы можете сказать о современном музыкальном образовании и о необходимых мерах для развития музыкознания в новом тысячелетии?

Ф.Х.: Чтобы ответить на Ваш вопрос, нужно взглянуть на весь пройденный путь с момента основания системы в бывшем Союзе. В целом, научный аппарат азербайджанского музыковедения складывается из следующих слагаемых.

Во-первых, в развитии музыкальной науки нашей республики главенствующую роль играли и продолжают играть классическая европейская теория и история музыки. Одновременно, даже несколько раньше Узеир бек исследовал также богатейшее национальное музыкальное наследие.

Во-вторых, приблизительно с 70-х годов прошлого века в некоторых республиках советского Востока актуализировались средневековые музыкальные трактаты рисале, т.е. восточное музыкальное источниковедение. Лидером указанного направления, как известно, является Узбекистан.

И, наконец, как специалист по неевропейской, точнее по азербайджанской музыке, отмечу роль этномузыкологии для судеб музыкальной науки неевропейских стран. Этномузыкознание, появившееся в Советском Союзе несколько позже, чем на Западе, открывает новые перспективы не только в исследовании неевропейских культур, но также и с точки зрения пересмотра методики их преподавания. Однако эта молодая отрасль музыкальной науки пока получила развитие не во всех республиках СНГ. Поэтому желаемые перемены наступят, по всей вероятности не так уж скоро.

К сожалению, оригинальные этномузыковедческие воззрения У.Гаджибейли были утрачены после его смерти (1948) и стали возрождаться спустя три десятилетия, приблизительно с 1980-х годов. В то же время, этномузыкознание не должно заменить имеющиеся достижения традиционной музыкальной науки, а приумножить их своими действенными историко-культурологическими методами.

Должен отметить, что, процесс формирования национальных школ этномузыкознания в странах СНГ (где лучше, где хуже) идёт под знаком воздействия российской школы, которая имеет свои самобытные традиции. Для непосредственного ориентирования на западную этномузыкологию необходимо освоение выдающихся трудов в подлиннике, т.е. на английском языке. Поэтому и современные музыковеды должны постоянно заботиться о развитии своих языковых способностей, так как лингвистическая ситуация в наших республиках является важнейшим фактором повышения уровня и классического музыкознания, и этномузыкознания. И то, чем занимаются ведущие специалисты в близком и дальнем зарубежье, нужно активно внедрять в учебные программы.

 

В.Н.: Как повлиял распад бывшего Союза на развитие музыкальной науки новых независимых стран?

Ф.Х.: Я могу объяснить свое видение проблемы только по отношению к азербайджанской науке. О состоянии музыкознания в России могу судить в основном, по публикациям в Интернете. К великому сожалению, после 1991 г. – в течении четверти века! – с российскими коллегами общался в основном на конференциях, проведённых за пределами этой страны. Поэтому не имею права что-то сказать о новшествах музыкального образования, хотя по моему субъективному мнению музыкальная наука и образование этой державы продолжает свое восхождение на новые вершины. Одной из серьёзных задач является восстановление и усиление научных контактов с музыковедами соседней страны.

Больше знаком с работами своих казахстанских коллег. Не могу не радоваться развитию научного музыкознания Казахстана. Труды Ваших ведущих учёных известны далеко за пределами страны. За ними следует молодая поросль, прошедшая хорошую школу и мобильная в своих связях с зарубежными коллегами. Многие владеют несколькими языками, что считаю немаловажным фактором для успешного развития музыкознания.

Достоинства и недостатки азербайджанского музыкознания на современном этапе мне известны несравненно лучше, хотя нельзя, как говориться, объять необъятное. Мы имеем немало достижений, способных двигать науку вперед. Есть также немало перспективных начинаний среди работ молодых музыковедов.

Однако для более объективной оценки необходимо применять строгие критерии, даже множество критериев, что является довольно сложной и ответственной задачей. Можно взять, например, количественные показатели. Если международного признания достойны единичные работы, а масса других не представляет большого интереса, то следует серьезно задуматься над подобной ситуацией. Ибо сильные школы (этно-) музыкознания не позволят себе иметь посредственных студентов или исследователей.

В.Н.: Довольны ли Вы ситуацией, в которой ведёте научные исследование?

Ф.Х.: Хорошо известно, что успешная научная и художественная деятельность во многом зависит от гармонического сочетания объективных и субъективных факторов, что однако встречается редко. Творческие люди не имеют права пассивно ждать, когда наступит миг удачи. В современных условиях можно предложить свои услуги для научных контактов со специалистами практически всего мира.

Личность настоящего учёного, таким образом, может оказать влияние на объективную ситуацию. Крупным музыковедам удаётся выполнить эту задачу даже в международном масштабе.

В студенческие годы я больше тяготел к теоретическим вопросам лада, гармонии, формы, чуть позже, в аспирантуре, с теоретических позиций стал исследовать проблемы народной музыкальной ритмики. Вопросы фольклористики и новой для нас области этномузыкознания, связанные часто с практическими работами, меня не привлекали, и я занимал выжидательную позицию, чтобы убедиться в плодотворности и перспективности исследований в указанных направлениях. К сожалению, осознание необходимости наступило несколько позже, после защиты диссертации. Я стал вести активные полевые работы по сбору материалов в сельских местностях Азербайджана. Большую помощь оказали и коллеги, преуспевшие в данной области и, наконец, новый этап наступил с активным штудированием трудов западных этномузыкологов.

 

В.Н.: Как вы расцениваете позиции азербайджанского музыкознания?

Ф.Х.: На первых порах становления современной азербайджанской школы сильно ощущалось влияние европоцентризма, что продолжалось даже после его обоснованной критики. По этой причине исследования неевропейских музыкальных культур, были малопродуктивными или бесполезными. Подобная ситуация возникает в тех случаях, когда еще не сложилась национальная школа музыкознания в подлинном смысле данного понятия. А если их авторы к тому же добиваются научной карьеры, то вспоминается соответствующее название данному лженаучному явлению.

 

В.Н. О Вашем вкладе в азербайджанское музыкознание…

Ф.Х. Я предпочел бы говорить скорее о своих научных интересах или достижениях, продолжение или развитие которых могло бы привести к более весомым результатам. Постараюсь перечислить их:

1. Во-первых, ритмика азербайджанской народной музыки – название моей кандидатской диссертации, выполненной в аспирантуре МГК им. П.И. Чайковского В работе я опирался на теорию современной музыкальной ритмики, связанную с именем В.Холоповой. Хотя после защиты диссертации в 1986 году я избегал повторения ритмической темы, статьи, посвященные ритмике, написанные за прошедшие три десятилетия, выделяются и в количественном, и качественном плане. Новшеством можно считать разработку ритма архаического музыкального фольклора с одной стороны, и композиторского творчества с другой (например, хоровое произведение Акшина Ализаде).

2. Меня очень привлекали музыкальные аспекты древнего героического эпоса «Китаби Дэдэм Горгуд» («Коркыт Атанын китабы»), где можно найти исторические корни музыкального творчества эпических сказителей – азербайджанских ашыгов. Рад, что доклад на эту тему, опубликованный в сборнике научных материалов Кызылординской конференции 2011 года, был встречен казахстанскими коллегами положительно.
3. В круг моих интересов входит также музыкальная тюркология, которая, однако, на сегодняшний день находится лишь на стадии своего формирования. На мой взгляд, новая научная дисциплина должна сочетать в себе лучшие достижения этномузыкознания и обшей тюркологии, в том числе и лингвистической. В настоящее время с целью развития музыкальной тюркологии следует использовать метод сравнительно-типологического анализа, чтобы на новом этапе подготовить почву для объяснения музыки каждого этноса в контексте соответствующих традиций всего Тюркского Мира.
   Серьёзно изучаю западное этномузыкознание (страны Европы и Северной Америки), изучающее всё многообразие мировых музыкальных культур, и стараюсь применять его методы.

4. Наконец, тема последнего Симпозиума Исследовательской Группы по изучению музыки Тюркоязычного Мира при ICTM (2016, апрель) была посвящена феномену звука и называлась «От голоса к инструменту». Фактически пробовал свои возможности в новой для себя отрасли и стремился подойти к категории БАЯТЫ с новых позиций, исторических и этномузыковедческих. Пришлось учитывать не только различные формы его исполнения, (такие как пение, декларирование стиха, игра на различных инструментах) но также преломление пастушеских выкриков в фольклорной и традиционной музыке Азербайджана.

 

В.Н.: Спасибо, уважаемый Фаттах муэллим, за такую содержательную беседу. Ваша увлечённость профессией, интерес ко всему новому, усилия по освоению методов и достижений российской и западной науки – прекрасный пример для музыковедов любой страны и любого возраста. Надеюсь, Вы ещё не раз поделитесь с казахстанскими коллегами своими научными открытиями!

 

Интервью брала Валерия НЕДЛИНА, музыковед

[1] Муэллим – (азерб. Учитель) обращение к старшему уважаемому мужчине.

[2] Institutionalization (англ.) институционализация – перевод образования традиционных музыкантов в условия европейской образовательной системы (консерватории).