Казалось бы, у людей, исповедующих одну религию, а в данном случае речь идёт о классической музыке, должны быть схожие взгляды, убеждения и понятия. Однако сколько людей, столько и мнений, и, пожалуй, именно это (помимо природного таланта и трудолюбия) накладывает отпечаток неповторимости на искусство каждого музыканта.
Ярчайший тому пример и подтверждение – пианистка Мирей Фай-Мора. С представительницей французской и испанской фортепианных школ нам удалось поговорить во время ее пребывания на Празднике Франкофонии-2015 в Алматы. О том, что по мнению Фай-Мора отличает истинного музыканта и какую главную функцию несет музыка, читайте в данном интервью.
– Госпожа Мирей, ознакомившись с фактами из Вашей биографии, становится очевидным, что Вы ведёте достаточно разностороннюю и насыщенную деятельность, явно неограниченную рамками концертирующего исполнителя – это и преподавание, и организация научно-практических конференций, и сочинение музыки, сценариев к драматическим спектаклям и даже написание собственных литературных произведений (новеллы и детские сказки)! Продолжаете ли Вы быть задействованной во всех перечисленных (и не только) направлениях?
– На сегодняшний день моя профессиональная деятельность в основном сосредоточена на концертных выступлениях и мастер-классах во Франции и за её пределами. Кроме того, я являюсь руководителем концертных программ при Королевской семье Марокко, что подразумевает под собой не только участие во всех музыкальных событиях в качестве солиста или концертмейстера, но и помощь в организации (выбор исполнителей, оркестров, коллективов, которые будут приглашены на гастроли при дворе; составление тематики, концепции мероприятия и т.д.).
Мирей Фай-Мора
– Можно ли более детально остановиться на том, как строится концертная программа при королевском дворе? Учитывая Вашу специализацию – французская и испанская музыка, значит ли это, что именно две названные школы чаще всего звучат с подмостков сцены?
– К сожалению, данная информация является конфиденциальной, и я не вправе её разглашать. Могу сказать лишь одно: не мои вкусы и предпочтения играют решающую роль. Последнее слово всегда остаётся за королём.
Что касается лично меня, то вопрос заключается несколько в ином, нежели в специализации. Во-первых, Клод Дебюсси когда-то сказал прекрасную фразу: «Музыка должна прежде всего доставлять удовольствие». И действительно, разве не для того рождаются звуки, чтобы трогать человеческую душу, волновать её в приятном смысле слова?
Во-вторых, я пришла к выводу, что для истинного музыканта, музыка является некой внутренней необходимостью. Порой, в моей голове безостановочно звучат те или иные произведения, и единственным спасением от этого радио, которое силой мысли не выключишь, становится игра на инструменте. Как вы понимаете, речь идет вовсе не об игре ради игры, а о форме жизни, способе производить, рождать на свет то, чем я живу. Вне всяких сомнений: музыкант это не тот, кто любит музыку, а тот, кого музыка любит.
– Потребность в музыке и звучание внутри – это накопленный опыт, либо то, что живёт в Вас с самого детства?
– Да, именно с детства, хоть музыка и пришла в мою жизнь совершенно случайно. До шестилетнего возраста я мечтала о танцах, карьере балерины, однако вследствие серьезного заболевания и отсутствия разрешения медиков для дальнейших занятий, пришлось пересмотреть свои планы на будущее. Тогда родители подарили мне фортепиано и новая цель не заставила себя долго ждать.
– То есть впоследствии Вас никто не принуждал к занятиям на инструменте?
– Нет, что Вы! Такого никогда не было! Наоборот, мама с папой с волнением в голосе спрашивали: «Мирей, ты уже достаточно позанималась, может сделаешь перерыв?» Небольшие сложности возникли в подростковом возрасте, когда вместо того, чтобы играть со сверстниками во дворе, кататься на коньках или ходить в кино, мне приходилось разучивать фортепианные произведения. К 13 годам я уже достигла ступеньки высшего образования (в консерватории), поэтому серьёзные программы требовали внимания, усилий и как минимум 6-7 часовых тренировок в день.
– Вы учились у выдающихся преподавателей: Федерико Момпоу, Владо Пермелютер, Фернандо Виа. Скажите, выбор наставника в Вашем случае был целенаправленным?
– Столь выдающиеся люди появлялись на моем пути опять же благодаря случаю. Специально я ни к кому не ходила и не выбирала. После участия в конкурсе пианистов в Лионе, мне, как победителю, выделили стипендию на обучение в летней академии Сантьяго-де-Компостела, Испания, где во время одного из сольных концертов я услышала вопрос от Федерико Момпоу: «Хотите ли Вы открыть для себя мою музыку?» С творчеством этого каталонского композитора (как, впрочем, и ним самим) я никогда не сталкивалась прежде, поэтому с удовольствием дала положительный ответ. Так я стала ученицей Момпоу.
По возвращении во Францию произошла встреча с другим ярким музыкантом и преподавателем — Фернандо Виа. Продолжатель традиций Энрике Гранадоса не только познакомил с прекрасным миром своего наставника, но и добился для меня стипендии испанского правительства. В Барселоне, где возобновилась работа с Момпоу, судьба свела меня с другими прекрасными музыкантами и преподавателями: Розой Саботер, Кристобалем Альфтером, Алисией де Ларроша и т.д. Ну, а по окончании обучения в испанской столице, секретами фортепианного искусства со мной делился единственный ученик Равеля – Владо Пермелютер (Парижская консерватория – Прим. ред.).
Мирей Фай-Мора
– Наверняка кто-то из вышеназванных музыкантов в большей степени оказал на Вас влияние?
– Мне очень повезло, потому как знакомство с Момпоу, Виа и Пермелютером произошло в тот момент, когда уровень владения инструментом был уже довольно-таки приличным. Педагогам ничего не хотелось менять, они лишь тонко направляли, абсолютно не мешая развиваться. Однажды даже произошла такая ситуация. У нас было занятие с Перлемютером и я случайно «зацепила» не прописанные в пьесе ноты. Владо остановил меня и спросил: «Что это? Что это?». Сжавшись, ответила, что ошиблась. Он попросил сыграть еще раз, сказав после: «Играй именно так. Я запишу эти ноты в текст произведения».
Примечательно, но несмотря на то, что у всех трех педагогов были просто огромные руки, они играли так, словно перышко касалось клавиатуры. Нежность и мощность рождали тот неповторимый звук, что живет во мне по сей день. Пожалуй, это и есть самый главный урок, что я усвоила во время обучения у мастеров.
– В завершение интервью, хотелось бы поговорить о программе концерта в Алматы. Почему выбор пал именно на тему путешествий? Является ли данная концепция излюбленной для Ваших выступлений?
– Программа на самом деле очень эклектична, но она отвечает теме вечера – путешествие. Мне хотелось продемонстрировать то, как композиторы различных школ интерпретировали впечатления, полученные из воображаемых или реальных поездок. Ведь, как известно, Брамс никогда не посещал Венгрию, но встречи со скрипачом Эде Ременьи, исполнившим для композитора цыганские мелодии, хватило для того, чтобы немец написал цикл Венгерских танцев. Или Дебюсси, который ни разу не был на Бали, но написал свои знаменитые «Пагоды» после всемирной выставки в Париже (1900 год – Прим.Ред.), где услышал гамелан (традиционный индонезийский оркестр и вид музицирования).
Касательно излюбленной темы, то ею является вода, которую я рассматриваю в неразрывной связи с этапами человеческой жизни – от рождения к смерти. То есть рождение начинается с дождя, потому как дождь связан с периодом засевания; детство напоминает журчащий ручей; юность — время игры с фонтанами; пора любви — озера, ну а смерть — путешествие. Смерть сама по себе является ничем иным, как путешествием. Тем самым, концертная программа в Алматы попутно отвечает тематике воды и жизненных циклов. Музыка каждого композитора звучит в определенный момент, названный мною выше.
В случае, если же я играю без определенной тематики, а такое случается нередко, то строю выступление следующим образом: композитор и все его произведения, включенные в концертную программу и т.д.
Нарина РАМАЗАНОВА, музыковед