Мотивы Альбиона

29 января в Большом зале Московской государственной консерватории имени П.И. Чайковского прошёл третий концерт из цикла «Музыкальная карта мира». Государственный академический Большой симфонический оркестр имени П.И. Чайковского под управлением Яна Латам-Кёнига исполнил произведения композиторов Великобритании.

Эдвард Элгар, Ральф Воан-Уильямс, Бенджамин Бриттен — у всех троих расцвет творчества пришёлся на первую половину ХХ века. Причём если Бриттена можно отнести к вундеркиндам, которых принято сравнивать с Моцартом, то музы двух других композиторов были терпеливы и дождались полного расцвета творческого дара уже в зрелом возрасте. Оратория «Сон Геронтия» принесла славу Эдварду Элгару в год его 45-летия, а Ральф Воан-Уильямс написал свою симфоническую  Fantasia on Greensleeves, когда ему было уже шестьдесят два.

Именно Fantasia on Greensleeves открывала концерт в Большом зале Московской консерватории. И так как мне не хочется снискать дурную славу Леонида Сабанеева, который однажды не пошёл на концерт Сергея Прокофьева, но на всякий случай обругал в печати (а концерта-то и не было — отменили!), ничего не напишу про исполнение, потому что опоздала и не слышала, но сказать кратко о самом произведении необходимо.

Greensleeves — английская народная песня «Зелёные рукава» о несчастной любви. Перевод Самуила Маршака ничего общего с оригинальным текстом, кроме припева «Зелёные рукава», не имеет. Поэтому либо прочтите сразу на английском, либо послушайте симфонические вариации Воан-Уильямса: мастерская оркестровка сохраняет кельтский дух, делая мотив благороднее и цветистее, но без излишеств за счёт струнной и деревянной групп.

Теперь далее по программе вечера. Финальную часть концерта для фортепиано с оркестром D-dur, op.13 Бенджамина Бриттена мне всё-таки удалось застать в первом отделении. «Марш» (Allegro moderato sempre a la marcia) – четвёртая часть, ей предшествуют «Токката» (Allegro con brio), «Вальс» (Allegretto), «Экспромт» (Andante lento). К соло Барри Дугласа и звучанию оркестра претензий нет, но только divisi (несколько иного плана): отдельно они звучали хорошо, но как-то несинхронно. Было ощущение, что Большой симфонический оркестр несколько растерялся под руками Латам-Кёнига, поэтому целостности звучания не получилось. На бис Барри Дуглас, гордость ирландского пианизма последней четверти ХХ века, сыграл Интермеццо E-dur, op.116, №4 Иоганнеса Брамса, заворожив Большой зал консерватории своим бархатным туше, как и 33 года назад, когда завоевал первое место на VIII Международном конкурсе имени П.И. Чайковского. Осталось впечатление нескрываемого удовольствия, с каким музыкант выходил на эту сцену, открывшую ему путь к мировому признанию, поэтому его исполнение так подействовало и на слушателей.

Во втором отделении прозвучали вариации для оркестра, op.13 – «Энигма» Эдварда Элгара. Оркестр без солиста стал будто бы послушнее, и все четырнадцать вариаций овладели безраздельно пространством зала. По жанру их будет логично отнести к романтической традиции музыкальных ребусов и портретов, восходящей ещё к шумановским Вариациям на тему ABEGG и «Карнавалу». Лирико-драматическим центром композиции можно назвать девятую вариацию – Adagio “Nimrod”, посвящённую Августу Егерю, музыкальному редактору. Именно её оркестр исполнил на бис.

Вообще сама идея концертов «Музыкальная карта мира» позволяет слушателям путешествовать, не покидая России, а иностранным гражданам почувствовать себя хотя бы на два часа как дома. Интернациональные связи укрепляют вовсе не политические переговоры, а именно культурный взаимообмен, когда даже не обязательно в совершенстве знать язык. Ведь музыка – универсальный инструмент межличностной коммуникации. Возможно, первый вопрос при знакомстве в идеальном обществе должен звучать так: «Do you speak Music?»

Юлия БЕЛОУС