Ермек Курманаев, виолончель. Евгения Каримова, скрипка. Анара Камельинова, фортепиано. Алан Курманаев, виолончель.
Афиша внушала противоречивые чувства: идти или не идти, так сказать «быть или не быть» этому концерту в моей жизни. Увидев в анонсе концерта, без прописанной программы, маленького ребенка, я терялась в догадках, что меня ждет, рискни я прийти на этот концерт? И виделось мне всего два варианта. Либо ребенок вундеркинд и потрясет владением звуком в столь раннем возрасте, и это было бы чудом, либо мне придется пережить пытку несформированным звуком, грозящую отравлением музыкой. В общем, чуда не случилось, к счастью это длилось не долго, всего-то, каких-нибудь минут десять-пятнадцать, а далее на сцену выходили лауреаты всяческих конкурсов, которые подарили интересный слушательский опыт неведомый мне доселе.
На сцене звучали дуэты, то фортепиано со скрипкой, то виолончель с фортепиано, в финале выступало трио из скрипки, виолончели и фортепиано.
Звук скрипки был цельный, сформированный, что очень важно – чистый, и тонус в хорошем напряжении, не вялый, довольно сыгранный дуэт с фортепиано, впрочем, как и с виолончелью, звучание которой, с первых мгновений, говорило о мастерском владении звуком, хотя грешила тем, что смычком постукивала по корпусу.
Музыка не увлекала, пытаясь понять в чем дело, я начала внимательно вслушиваться в звучание каждого инструмента трио. И вот что обнаружила в звуке …фортепиано. Представим звук фортепиано, мысленно нарисуем его, точка «А» — это начало звука, появляется при нажатии клавиши. Точка «Б» — это окончание звука. На отрезке от точки «А» до точки «Б» звук рождается и угасает. Множество нажатий на клавиши в определенном порядке, нотами, прорисовывает линию мелодии. Так должно быть. Но что слышу я в момент высокого напряжения произведения, когда громкость звука высокая? Первая треть звука слышна отчетливо, следующие две трети, на второй и первой октавах, от мощности звука сливаются в неразличимую по нотам кашу, превращаясь не то в гул, не то в звон, который смазывал рисунок мелодии. В этот момент пришла мысль, услышу ли я мелодию, приглушив звон тем, что закрою уши? Проделав это, действительно, музыкальный текст стал внятным.
То, что различил мой слух в звучании фортепиано, напомнило эффект «пересвеченный блик» на фотографии — это когда блик настолько яркий, что стирает все детали изображения. Звук был настолько громкий, что стирал окрас нот, мелодия размывалась. Далее, слушать музыку было пыткой. На каком-то, почти физическом уровне хотелось закрыть уши, дабы избавиться от звона, вызывающего неприятные ощущения. Не удавалось спрятаться за звучанием скрипки и виолончели, т.к. последние пару сезонов, воспринимаю все звуки ансамбля одновременно. Лишь, на Пьяццолле мой слух отдохнул, ибо звучал не столь громко, внятный текст произведения было приятно слушать. Но, «приятно слушать» — это далеко от истинной природы музыки, увы.
В чем причина? Акустика! Ужасная акустика! – думалось мне… пока я не вспомнила музыку в исполнении Армана Тлеубергенова в этом же зале, с этой же акустикой, за этим же фортепиано, от звучания которого невозможно было оторваться и которого хотелось слушать долго и только сольно. Сегодня, я впервые услышала детали звука фортепиано, которые ранее никогда не замечала и даже не подозревала о возможности существования такового. Это был опыт, потрясший мое сознание, поэтому запомню его надолго.
Зал аплодировал бурно, восклицал «Браво», и мне понятно почему, но едва ли восторженный зал поймет, почему для меня сегодня музыка не состоялась.
Музыка, не перестает меня удивлять. #третийвариант #музыкадлянезнатока #удивительныймирмузыки #музыканеперестаетудивлять
Жанар РАКПАРОВА