Валторна. Личность. Педагог. История длиною в 40 лет… (интервью с В.Рользингом)

Сегодня в классе критики и журналистики кандидата искусствоведения, профессора Т.К. Джумалиевой появилась потрясающая возможность для воплощения своих творческих экспериментов, которые часто не вмещаются в «рамки» классических публицистических жанров. Данная статья, хотя статьей ее назвать можем лишь условно, предлагает читателям стать зрителем (а может и участником) увлекательной телевизионной программы «В гостях у музыковедов КНК им. Курмангазы. Василий Рользинг». На сегодняшний день подобного формата передач достаточно много («Наедине со всеми», «На ночь глядя», «Познер», «Мой герой» и др.). Мы привыкли смотреть данные программы по телевизору в дневное или вечернее время. Но, почему бы не представить во время прочтения телевизионную студию, ведущего, приглашенного гостя и в целом приятную обстановку? Итак начнем.

Здравствуйте, наши дорогие гости. Сегодня в студии не просто интересная личность, а талантливый педагог по классу валторны, тромбона и тубы Восточно-Казахстанского училища искусств имени Народных артистов братьев Абдуллиных, выпускник Государственного института искусств им.Курмангазы (1972), а также мой педагог и близкий человек –Василий Тимофеевич Рользинг. За сорокалетний период преподавательской работы подготовил более 60 выпускников, каждый – родной ребенок, по-своему талантливый и одаренный.

— Василий Тимофеевич, мечтали Вы стать педагогом в начале своего профессионального пути? Ведь, судя по количеству выпускников, педагогика – Ваше призвание!

— Мечтал ли я стать педагогом? Конечно, нет. Тогда об этом практически никто и не думал. За нас думало и беспокоилось государство. Наше поколение выросло и училось в период развитого социализма, в основе которого лежала плановая экономика, и каждый, кто поступал в учебное заведение, как бы попадал в обойму и знал, что «будет распределён» на работу. Так случилось и со мной. Я хорошо учился, шёл на «Диплом с отличием» – это и стало убедительным поводом для Валентина Георгиевича Макшаева пригласить меня на работу в училище искусств в г. Усть-Каменогорске.

Были проблемы в начале пути? Конечно, были. За несколько десятилетий педагогической деятельности я пришел к пониманию того, что рождение, обучение и воспитание валторниста – это «товар штучный». Тут сразу необходимо учитывать обязательные условия: особенность анатомического строения черепной коробки и полости рта; способность мышечного (губного) аппарата и эпителия к звуковой вибрации; ощущение сопротивления воздушной струи, заключенной в канале инструмента. И это при прочих равных условиях, необходимых для обучения музыке (слух, память, ритм), и наличии прочного общего музыкального фундамента. Потому я твёрдо убеждён: никто в мире, нигде и никогда не ставит на поток обучение валторнистов. Тут нужен только индивидуальный подход к обучению. Почему все обходят вопрос психики?! Ведь концертирующий валторнист за одно выступление тратит колоссальный запас энергии, теряя в весе как спортсмен. И многие только из-за этого вынуждены просто уйти из профессии.

На мой взгляд, при всех преимуществах и достижениях советской системы музыкального образования существуют большие проблемы с программами обучения. Во-первых, два основных теоретических источника, по которым обучают учащихся,          методики обучения игре на духовых инструментах Б. Дикова и В. Федотова рассматривают только общие вопросы. Наверное, логичным было бы сфокусировать в одних руках и методику обучения, и непосредственно практическое обучение. До сих пор это ведется достаточно формально. Не понимаю, как валторнист может обучать игре на кларнете или наоборот.

— В связи с этим, какие трудности ждут молодого педагога-валторниста в музыкальной школе или колледже?

— От души желаю всем успеха и удачи! Но не хочу излишне обнадеживать. Косность директорского корпуса общеизвестна. Создать материальную базу для будущего педагога – это дело долгих лет: найти, закупить и сохранить дорогостоящие инструменты. Редкие руководители учебных заведений решают эти вопросы правильно, терпеливо и решительно. Куда проще приобрести несколько недорогих флейт, труб – и вопрос считается решенным, а покупка инструментов по-настоящему высокого класса, таких как валторна и гобой – это уже проблема.

Возьмём для примера телевизионный детский музыкальный конкурс «Щелкунчик». В нем как в зеркале отражается положение с обучением духовиков в России. На финальном выступлении мы очень часто видим талантливых, прекрасно обученных детей, но это флейтисты, гобоисты, кларнетисты, саксофонисты и даже трубачи. За все годы я только однажды увидел тромбониста, и ни разу– валторниста. Такая же примерно картина и в Казахстане. Меня неоднократно приглашали для работы в жюри республиканских конкурсов, ситуация повторяется из конкурса в конкурс: уровень подготовки на медных инструментах явно отстает от деревянных духовых инструментов. Наличие в Казахстане двух школ-интернатов им. К. Байсеитовой и А. Жубанова, младшего звена при Академии в Астане, десятилетки в Караганде и специализированных классов в Усть-Каменогорске, а также школы-интернат в г. Павлодаре постепенно дают свои результаты. Дело обучения «духовиков – медников» всё равно сдвигается в лучшую сторону.

Нельзя сбрасывать со счета и музыкальную пропаганду. В Независимом Казахстане открыли еще один оперный театр, да какой, в него просто зайти – это уже праздник. Также в столице появился филармонический симфонический оркестр. Плюс ко всему – существующие симфонические оркестры: студенческий в КНК им. Курмангазы и филармонический в Алматы, а также в Караганде, Петропавловске, Павлодаре и Усть-Каменогорске.

В начале этого учебного года у нас была возможность услышать и оценить прекрасный коллектив из Астаны – Евразийский симфонический оркестр во главе с А. Мусахаджаевой, который участвовал в музыкальном фестивале «Ак-Ертис» в Усть-Каменогорске.

— Видя и осознавая нынешнюю ситуацию в образовании, нестабильность, связанную с его реформированием,  на какой вид профессиональной деятельности Вы как педагог в первую очередь ориентируете своих учеников: педагогическую, концертно-исполнительскую (солист или артист оркестра), организационно-просветительскую?

— Первая и главная задача – привить любовь к музыке и дать профессиональные знания, умения, навыки, которые на каждой ступени (начальная, средняя, высшая) будут пропорционально усложняться и увеличиваться в объёме. Кто он – начинающий валторнист в будущем: артист оркестра, солист или педагог? Это вопрос внимательного изучения кандидата в плане его профессиональной пригодности, склонности к тому или иному виду деятельности специалиста того или иного профиля, который со временем формируется в «умелых руках» педагога.

— Наверное, в уточнении профессиональной предназначенности музыканта в первую очередь важен репертуар. Считаете ли Вы необходимым дифференцировать репертуар, индивидуально его подбирать в зависимости от того, станет ли специалист исполнителем в сфере элитарного искусства или рядовым учителем музыки, организатором самодеятельного творчества и т.д.?    

— Ну, во-первых, я никогда не даю ученикам слишком простую, поверхностную по содержанию музыку. В каждом обучающем звене у меня есть своя система или комплекс произведений, через которые просто должны пройти все ученики и студенты. Если говорить о народной музыке, то в репертуар каждого валторниста включаются «Көзімнің қарасы» или «Қосни-Қорлан», а также Ноктюрн Н. Мендыгалиева, – я просто влюблен в эту прекрасную музыку. Лично был знаком в студенческие годы с композитором. Какой это простой, воспитанный и обаятельный человек – такая и его музыка, созданная в сотрудничестве с известным валторнистом А. Димонтом.

Репертуар валторниста, конечно, не может спорить со скрипичным или фортепианным. Но и тут есть свои «столбы», которые нельзя обойти. В разделе старинной музыки приходится пользоваться переложениями скрипичных и виольных произведений. В классической уже проще, каждый валторнист должен пройти хотя бы 2 из 4 концертов В.А.Моцарта и сонату Л. ван Бетховена. Есть прекрасные образцы романтического наследия в лице Дж.Россини, К.Сен-Санса и К.Вебера. А из зарубежной музыки начала ХХ века – концерты Р.Штрауса и Р.Глиэра. В русской и Новой музыке очень много интересного, старшие курсы, безусловно, могут приступить к произведениям В. Буяновского, Э.Бозза, П. Хиндемита, но я повторюсь, что являюсь приверженцем академического направления, классики.

— Но всё же, с каждым годом Новая музыка постепенно входит в культурную жизнь Казахстана. Только в этом году состоялся фестиваль современной музыки, семь концертов… и мы можем отметить – аудитория расширяется. А что вы думаете о направлении «Новая музыка»?

— Сегодня в Европе исполнители, играющие старинную музыку на виолах, лютнях, клавесине, натуральных трубах, блок флейтах и других аутентичных инструментах, собирают огромные залы. И это не дань моде, сегодняшний бешеный ритм жизни с переизбытком информации подталкивает слушателя к чему-то чистому, глубокому, где душа может отдохнуть. С другой стороны, 50-60 лет назад 12-титоновая система, атональная музыка вызывали полное непонимание и даже раздражение. Музыка Шёнберга, Веберна, Булеза, Штокхаузена, Айвза, Лютославского с большим трудом пробивала себе путь на концертную эстраду. А сегодня их лучшие произведения звучат и в Казахстане, и в России, и за рубежом. Но о широком включении их в репертуар речь пока не идёт.

— В связи с техническим прорывом музыкантам сегодня открыты большие возможности для получения информации обо всём новом, что происходит в композиторском, исполнительском и педагогическом творчестве. Как Вы считаете, применимы ли новые технологии в преподавании игры на валторне?

— Наверное, да. Но, на мой взгляд, никакой революции и эволюции в преподавании не произошло, а живой опыт преподавателя, к сожалению, можно передать, как говориться, только из рук в руки. Наша профессия, в хорошем смысле, консервативна и шараханье в любую из сторон иногда просто губительно. Самые последние изыскания в конструкциях инструмента, мундштука также не обнаружили какого-либо заметного прорыва. Так что формула «одаренный ученик + опытный педагог» как всегда удивительно жива и непоколебима.

— Ваши мысли о преподавании весьма интересны и, уверен, полезны для многих молодых педагогов-духовиков. Был ли у Вас опыт в проведении мастер-классов?

— Если перевести на обычный язык – это открытый урок с группой студентов-учеников, этакий парадный урок. Мне мастер-классы интересны с информационно-познавательной точки зрения. Если на сцене большой мастер с инструментом в руках, работающий с хорошо подготовленными играющими учениками, то мне интересно, как и за какое время с таким материалом, я имею в виду учеников, он достиг успеха. А делать из этого шоу, что-то новое, волшебное, открывать какую-то тайну (педагогическую) – невозможно. Я повторюсь, занятия с учеником – это очень продолжительная, требующая большого опыта и терпения «черновая» работа, результат которой – «огранённый алмаз»!

— Василий Тимофеевич, Ваш педагогический опыт производит большое впечатление, в особенности от того, что помимо валторны Вы также преподаете тромбон и тубу. Как это произошло? Ведь это хотя и родственные, но совершенно разные инструменты. Сразу хочу отметить, что уровень подготовки у тромбонистов и тубистов так же высок в Вашем классе, как и у валторнистов.

— Тут все очень просто, один наш коллега отличный тромбонист Н.Н. Афанасьев, поехал работать по контракту зарубеж. Как всегда это было неожиданно, никто планомерно замену и не готовил. Когда все произошло, меня просто поставили перед фактом, знали, что много лет совмещал педагогическую работу с руководством самодеятельным детским духовым оркестром. В плане методики обучения тут проблем было немного – ведь все медные духовые мундштучные отличаются только величиной инструмента и мундштука. Требования к звукообразованию, звуковедению, к штрихам одни и те же. Хуже было с нотным материалом, но это дело поправимое.

— Вспоминая годы учебы в специализированных классах ОСШ ОДМ (г. Усть-Каменогорске), где были соединены воедино три родственных инструмента, а количество учеников доходило до 12, понимаю, что все мы были одной большой семьей, хорошо общались, помогали друг другу, как в профессиональном плане, так и в жизненных ситуациях. Как Вам удалось объединить всех?

— Я люблю детей, и даже тогда, когда строго спрашиваю – обид нет. По своей натуре я –трудоголик во всем. И когда ежедневно занимаюсь на инструменте сам, и когда работаю в училище или дома, они, ученики, видят всё. С открытыми, общительными, любознательными детьми, конечно, интереснее, но, есть и закрытые дети в силу разных причин. Они не хуже, просто путь к ним длиннее. А система отношений, когда в классе обучаются довольно значительное количество учеников и студентов, плюс концертмейстер, плюс педагог, одержимый одной целью – узнать больше, научить играть лучше, где идет естественное соревнование между обучающимися, где все искренне радуются победам одного и также искренне переживают за неудачу другого – очень напоминает родственные отношения, как в семье. Я не случайно упомянул концертмейстера – это Анна Георгиевна Плотникова¸ мы с ней сотрудничаем около 30 лет. Ведь и для педагога, и для концертмейстера ученики как родные дети, весь класс – это одна большая семья. На сегодняшний день первым ученикам уже далеко за 40 лет, но мы до сих пор встречаемся, если есть такая возможность. Все «на телефоне» и всё друг о друге знаем. Этому и рады.

— За все годы работы, наверняка осталось в памяти множество интересных историй и событий. Поделитесь с нами своими воспоминаниями…

— Самые мои сильные впечатления – это яркие ученики. Я назову только некоторых: Андрей Денисов, Василий Иванов – оба работают  в государственном духовом и симфоническом оркестре, Тимофей Рользинг (оперный театр г. Самара), Сергей Саленко (оперный театр им. Абая), Павел Бородулин (Астана-опера), Ерлан Жакенов (Педагог КазНУИ, г.Астана). В их числе и Сергей Наговицын, который является военным дирижёром, и Мухамедчинов Азамат Маратович – руководитель государственного учреждения  «Управления культуры, архивов и документации Восточно-Казахстанской области», в их числе ведущий, инициатор данного интервью – музыковед Антон Сомов.

А каких двух валторнисток мне удалось воспитать «под занавес»: Анастасия Коваль, артистка екатеринбургского симфонического оркестра, Дарья Калинина, концертмейстер группы валторн в духовом оркестре г.Астана. Кого из них я бы выделил? Да все они для меня одинаково дороги, именно с ними связаны мои лучшие воспоминания, за них я переживаю и горжусь ими. Мне могут возразить, почему так скромно отзываюсь о сыне Тимофее? Родители к своим детям редко бывают, объективны, пусть лучше об этом скажут другие. Сегодня в филармонии Восточно-Казахстанской обрасти, в симфоническом оркестре работают пять моих учеников – к каким это отнести впечатлениям или воспоминаниям?!

— Вы упомянули двух замечательных валторнисток – Анастасию и Дарью. Как Вы оцениваете женщин в музыке – как преподавателей, как исполнителей?

— Очень сожалею, что поздно начал работать с девочками. Какой «благодарный материал», ведь губной аппарат у них более восприимчив к вибрации, мышцы губ более нежные, и, как правило, это практически гарантия хорошего тембрального звучания. По своей природе девушки очень восприимчивы, музыкальность словно идёт изнутри. Есть, конечно, и минусы: им свойственна частая смена настроений и, конечно же, никуда не денешь физиологию – на мышечный тонус очень влияют так называемые гормональные всплески. Так что в нашей профессии музыканта-валторниста удерживаются «девчонки» с мужским характером. Да и общий объем физических нагрузок духовика очень велик. Однако, в связи с общей демократизацией общества, начиная со второй половины XX века, в ведущих профессиональных оркестрах мира стало появляться всё больше и больше женщин-духовиков. Это пришло и в Казахстан.

Как я уже упоминал, мне посчастливилось поработать с двумя валторнистками. Настя закончила консерваторию и стала регулятором 1-3 группы валторн в симфоническом оркестре г. Екатеринбурга. Даша только поступила в КазНУИ г.Астаны, но на протяжении предыдущих лет обучения, семь раз становилась победителем разных конкурсов. Они, конечно, очень разные. Одна – стабильный оркестрант, другая – ярко выраженная солистка, но обе мне очень близки, и понимаем мы друг друга с полуслова.

Для женщины профессия педагога – это отличная, я бы сказал, естественная специализация. В цепочке «девочка – ребёнок – девушка – мама» сама природа предполагает заботу и терпение, и эти качества незаменимы в педагогическом общении.

— Расскажите о своём обучении в Государственном институте искусств им. Курмангазы, ныне Казахской национальной консерватории. Какие это были годы, что осталось в памяти?

— Всегда с трепетом и большим волнением вспоминаю эти лучшие годы. Красивый город, прекрасный педагог, в целом, ощущение, что на свете есть ты и валторна и – ничего более важного! Необузданное желание узнать, услышать что-то новое. Тогда еще существовал Всесоюзный музыкальный абонемент. М. Ростропович и В. Третьяков, Р. Керер, Т. Докшицер – не хватит нашего эфирного времени, чтобы только перечислить этих великих музыкантов, а общение с ними было доступно и просто. Никто не проводил мастер-классов, а просто выдающиеся музыканты приходили в консерваторию и в неформальной обстановке давали ещё один концерт. А студенческое общежитие – это же чудо, правда, это чудо надо было «организовать». Я всегда старался окружать себя умными, весёлыми, пытливыми друзьями, и мне везло на таких людей.

При мне установили в консерватории орган. Первые концерты проходили в переполненном зале, и я видел, что слушатели сидели как заворожённые. С удовольствием наблюдал за людьми: вот, к примеру, читальный зал библиотеки, ну что там интересного? А нет – люди читают, пишут, меняется их мимика, выражение лица – это же целый театр! Сам невольно проникаешься этой атмосферой – сидишь, читаешь, пишешь и боишься нарушить эту чудную тишину скрипом стула или случайно сдвинутой книжкой.

Есть у меня ученики, которые из профессии ушли по разным причинам, один стал руководителем предприятия, другой директором магазина, третий – просто квалифицированным рабочим. И почти все в разговоре со мной доказывают правоту своего выбора. На что я всегда отвечаю: «Ребята, годы обучения, проведённые в музыке – это лучшие годы, если вы это сейчас не в состоянии оценить – то это случится в ближайшем будущем.

— Как Вы считаете, для становления музыканта-специалиста, важны все этапы обучения: школа, колледж, консерватория? Ведь существует практика поступления в музыкальный колледж без музыкального образования.

— Безусловно, нужны все этапы. Школа должна быть специализированной. Образовательные звенья находились в связке благодаря советскому музыкальному образованию. Даже если бегло взглянуть на программы обучения на всех этих ступенях, то сразу видим то общее, что их объединяет. Такое впечатление, что они написаны одной рукой, но, это не так. В них отражен коллективный опыт сотен тысяч советских педагогов. Принципы общеизвестны и проверены временем: движение от простого к сложному, гармоничное соотношение технического и художественного материала, система занятий и другие.

Однако, самое главное и важное звено – это специализированные музыкальные школы. Именно тут в процессе обучения решается, останется ребёнок в музыке, станет он профессионалом своего дела или нет. Здесь закладывается тот музыкальный фундамент, на основе которого будет сформирован настоящий профессионал, исполнитель или вдумчивый педагог, любящий детей и музыку.

Сама атмосфера обучения  в специализированных школах особая. Когда в одном классе обучаются дети, извлекающие первые звуки, и студенты, играющие уже сложные музыкальные произведения, ребенок, того не замечая, сразу окунается в атмосферу профессионального обучения. Конечно, у нас как в спорте, кто-то с дистанции уйдет, но тот, кто дошёл, тот наш –  он в дружной семье музыкантов-духовиков и никогда с этой дороги не свернёт.

— Василий Тимофеевич, думаю многим из наших гостей, в том числе духовикам, будет интересно услышать о некоторых особенностях исполнительской манеры, а может и секретах того, как стать хорошим валторнистом, музыкантом, артистом?

— Начнём с характеристики звучания валторны. Она обладает мягким, округлым звуком приятного тембра (эти слова из учебника по инструментовке). Как-то в разговоре о звуке Д. Ремизов – ведущий педагог интерната им. К. Байсеитовой, проработавший лет тридцать в Государственном симфоническом оркестре Казахстана, сказал: «Есть валторнисты с хорошим звуком, есть валторнисты с отличным звуком, есть валторнисты с прекрасным звуком, но есть и с восхитительным звуком!» Нетрудно воспитать валторниста с хорошим и отличным звуком, тут все зависит от способности ученика, опыта и мастерства преподавателя. А прекрасный и восхитительный звук – это от Бога. Секрет тут лежит на поверхности, выражаясь буквально, в способности губных мышц и эпителия (кожного покрова) к тончайшей вибрации, которая посредством мундштука и канала валторны преобразуется в звук. Кларнетисту, гобоисту, фаготисту достаточно подобрать отличную трость из хорошего камыша, плюс хороший инструмент, плюс хорошая постановка, и  как говорят, при прочих равных условиях успех обеспечен.

Но у валторниста тембр – это как у певца голосовые связки, они способны звучать прекрасно или просто хорошо. Ведь мы безошибочно, не  открывая глаз, узнаем тембр голоса Ф. Шаляпина или Д. Хворостовского, Е. Серкибаева или Е. Образцовой. А кто-нибудь задумывался, почему партии валторны находятся в середине партитуры или почему входят в состав деревянного квинтета?! Это вторая сторона характеристики валторнового звука, его способности соединяться, сливаться с такими разными тембрами, как у струнных, деревянных, ударных.

Теперь о секрете овладения валторной. Тут всё заключается в конструкционных сложностях, законах акустики и физики. Валторна – это длинная узкая постепенно расширяющаяся трубка, начинающаяся маленьким воронкообразным мундштуком и заканчивающаяся широким раструбом. Отношение диаметра мундштука к диаметру раструба колоссальное, к тому же трубка не прямая как у трубы или тромбона. А звук – это колебания воздушного столба, заключенного в этой трубке, которая передает вибрацию раструбу. Что это такое – воздушный столб? Это что-то непонятное, эфемерное, которое нельзя потрогать руками или увидеть на экране осциллографа. А начинающему валторнисту этого и знать не надо. Не поймёт и забросит он валторну. На данном инструменте, с его очень длинной трубкой и очень маленьким мундштуком есть много параллельных натуральных звуков, то есть извлекаемых только с помощью амбушюра. Это уже уникальное ощущение конкретного ученика, его способности «чувствовать» эти маленькие передувания, с помощью которых он и приобретает способность, умения, навыки точного, максимально чистого интонирования на валторне. Данные ощущения звуковых позиций из разряда интуитивного и волшебного.

У струнников нет ладов на грифе, но есть зафиксированные настроенные четыре струны, на которых возможно визуально отследить положение подушечек пальцев, а потом уже в помощь и слух. У валторниста одно необъяснимое ощущение работы мышц губного аппарата, которые не проверишь ни тактильным образом, ни зрением, только услышать ухом. Вот в этом секрет сложности овладения валторной, а отсюда вывод очень простой: хорошим валторнистом может стать далеко не каждый, это уникальная способность и титанический труд. Хороших валторнистов немного, а прекрасные – просто редкость.

Берём для примера три отрывка из произведений П. И. Чайковского – фанфарный унисон четырёх валторн из Первого фортепианного концерта или сигнал в начале Пятой симфонии, начинающийся с ля бемоль второй октавы. Всемирно известные музыкальные фразы, захватывающие слушателя с первых секунд – это может сыграть и исполнить любая хорошо подготовленная группа валторн. Но сыграть Andante cantabile из Пятой симфонии, мало кому под силу. Сыграть так, чтобы слушатели сидели как заворожённые, в необъяснимом эмоциональном возбуждении, когда дышать становиться трудно и только слышишь поющую валторну и стук собственного сердца.

— Среди музыкантов существует много разных шуток. Есть что-нибудь о валторнистах?

— Сцена в аду. Входят трубач и валторнист. Св. Моисей отправляет трубача в ад, а валторниста в рай. Трубач возмущенно восклицает: «О Боже, за что, ведь я вёл праведный образ, я всегда молился, а валторнист он же грешник, всю свою жизнь провел распутно и никогда не молился». На что Моисей сказал: «Когда ты молился, ты был один, а когда валторнист начинал играть, молился весь оркестр…» (улыбается).

— Что мы всё о профессии и о специфике валторновой игры? Василий Тимофеевич, расскажите о себе, уверен, многим будет интересно узнать, чем такой увлечённый педагог как Вы, занимается в свободное время?

— Если расшифровать мои обе фамилии, по отцу Чередник, что в переводе «череда или стадо», а по матери Рользинг, что означает «певчая птица», получается, мои фамилии определяют мою профессию и моё хобби. То есть, я тесно связан с природой. Я очень люблю возиться с землей и растениями, не случайно на моей усадьбе так много цветов, что у некоторых прохожих вызывает недоумение. Это моя отдушина, мой маленький рай, где я черпаю новые силы для работы в классе.

— Родители являются нашими наставниками по жизни, они закладывают в нас всё самое лучшее, что только возможно. Конечно, участвуют в профессиональном становлении тоже. А есть ли у Вас наставники, которые повлияли именно на профессиональный музыкальный рост и на то, какой Вы сейчас – личность-педагог-валторнист?

— В этом плане мне повезло. Их немного, но каких! А.З. Димонт и В.Г. Макшаев. Они очень похожи, оба настоящие интеллигенты, эрудированы, воспитаны, могли в очень деликатной манере давать советы, а как они умели слушать! Слава Богу, что они встретились на моем жизненном пути. Это как две иконы, на которые я бы молился.

— В заключение нашей встречи я хотел бы спросить: что наиболее точно передаёт состояние Вашего духа и что для Вас важно в данный момент?

— На данный момент у меня всего два ученика, и я очень благодарен руководству училища им. Народных артистов братьев Абдуллиных за представленную возможность заниматься любимым делом, отдавать и передавать своим воспитанникам то, что умею. Я до сих пор не выпускаю валторну из рук, пытаюсь, как говорят, соответствовать. Вторым планом идёт дом, семья, дети, внуки, здоровье. В общем, всё как у всех.

— Василий Тимофеевич, спасибо Вам большое за тёплую встречу.

 

«Ведущий» – Антон СОМОВ