Джон Кейдж в Москве
Москва встретила столетие Джона Кейджа с широким размахом. 5 сентября, в день рождения корифея американской музыки XX века, стартовал музыкальный фестиваль Musicircus Джона Кейджа. В рамках юбилейных мероприятий прошли семь тематических концертов, творческие встречи и научная конференция. Московской консерваторией был выпущен диск «Джон Кейдж» с двадцатью дорожками записей музыки американского классика в исполнении видных российских музыкантов (назову лишь А.Любимова и М.Пекарского, хотя абсолютно все исполнители заслуживают самых высоких оценок). Абсолютно все мероприятия вызвали неподдельный интерес публики, а на некоторые в день концерта билеты можно было купить только с рук и за двойную цену.
Список организаций, сделавших проведение такого фестиваля возможным, довольно внушительный: Московская государственная консерватория им. П.И. Чайковского, Посольство США в РФ, Российско-Американская двусторонняя президентская комиссия, ННУК «Галерея Система», Международный Фонд Гаянэ Хачатурян, Фонд «Trust for Mutual Understanding», а также частные нью-йоркские меценаты.
Концертные программы фестиваля были выстроены таким образом, чтобы побаловать публику не только многогранным творчеством Кейджа, но и погрузить её в музыкальную атмосферу Нью-Йорка, почувствовать эпоху и даже показать влияние композитора на музыкальные ландшафты России. Каждый концерт посвящался одной теме, отражённой в названии: «Портрет художника в День рождения», «Кейдж и предшественники», «Кейдж и Нью-Йоркская школа: 1950-1970 годы», «Музыкальный мир Нью-Йорка эпохи Кейджа», «Непреднамеренность и взаимопроникновение», «Приношение Кейджу: Кейдж в России вчера и сегодня». Все названные концерты прошли в Рахманиновском зале МГК им. П.И. Чайковского. Третий и четвёртый вместе с отдельным концертом в центре современного искусства «Галерея Система» составили концертный цикл – «Путеводитель Джона Кейджа по грибным местам музыкального Нью-Йорка».
В концерты вошли произведения более двух десятков композиторов. Помимо виновника торжества это Эрик Сати, Генри Кауэлл, Чарльз Айвз, Эдгар Варез, Арнольд Шёнберг, Рут Кроуфорд Сигер, Милтон Бэббит, Роберт Хелпс, Марио Давидовски, Игорь Стравинский, Рамон Сешнс, Чарльз Вуоринен, Мортон Фельдман, Эллиот Картер, Стефан Вольпе, Пол Шонфильд, Телониус Монк, Давид Тюдор, Кристиан Волф. Из русских композиторов были представлены Владимир Мартынов, Сергей Загний, Иван Соколов, Антон Батагов, Павел Карманов, Владимир Тарасов, Николай Корндорф, Владимир Горлинский.
Перечисление всех исполнителей, участвовавших в концертах фестиваля, заняло бы, по меньшей мере, страницу. Назову лишь самых именитых. Среди исполнителей это Алексей Любимов, Игорь Кефалиди, Марк Пекарский и его ансамбль ударных инструментов, Екатерина Антоненко, ансамбль «Opus posth.», Назар Кожухарь, Михаил Дубов, Сергей Загний и Владимир Мартынов (композиторы и исполнители в одном лице) и многие другие. Из США прилетел нью-йоркский ансамбль солистов в составе: Алан Файнберг, Аарон Бойд, Юра Ли, Дэвид Фулмер, Фред Шерри.
Отзывы о концертах можно найти в интернет-прессе, я расскажу только об одном из них. Но сначала остановлюсь подробней на другом юбилейном мероприятии, значение которого сопоставимо со значением всех концертов, взятых вместе.
6 сентября в конференц-зале МГК им. П. Чайковского прошла научная конференция «Джон Кейдж: творческие пейзажи». Все доклады конференции отличались содержательностью, новизной и, что очень важно, неподдельным интересом к творчеству Кейджа и всему с ним связанному. В докладе проректора МГК К.В.Зенкина «Почему всё, что нас окружает, это музыка?» была затронута тема границ музыкального, а сопоставление идей Скрябина и Кейджа привело к мысли об экологии музыкального пространства. Представитель Государственного центра современного искусства В.В.Пацюков провёл широкие параллели между творчеством Кейджа и современным ему изобразительным искусством (доклад «Джон Кейдж и визуальная культура ХХ века: между Казимироим Малевичем и Марком Ротко»). Известный публицист, продюсер, музыкальный журналист, специализирующийся на джазе и современной музыке, Д.П.Ухов провёл параллели между творчеством Кейджа и массовым искусством («Джон Кейдж и поп-культура: предшественники и последователи»). М.В. Переверзева коснулась проблемы техники композиции, сравнив методы Дж.Кейджа и П.Булеза, выявляя специфику кейджевского подхода к случайности в музыке («Алеаторный путь Кейджа: от неопределенности к хаосу»).
Аналогии и взаимосвязи между творчеством Кейджа и других представителей его времени были посвящены доклады А.А.Бердигалиевой («Джон Кейдж и Марсель Дюшан: визуально-смысловые диалоги»), А.А.Ровнера («Бэббит и Кейдж: параллели и контрасты»). Отдельным теоретическим вопросам, касающимся творчества Кейджа, были посвящены доклады М.С.Пуниной («Вариации № 7: Джон Кейдж и инженерные технологии «EAT» (перформанс)»), М.Б.Божиковой («Ризома как метаструктура: Джон Кейдж и Самюэль Беккет»), Н.А.Петрусёвой («О ритме/времени/случае в музыке Дж. Кейджа»), В.О.Петрова («Нотация Джона Кейджа»). О месту Кейджа в истории музыки рассуждали О.Б.Манулкина («Джон Кейдж и история (американской) музыки»), М.В.Воинова («Идеи Кейджа и органная музыка XX века»).
В рамках конференции прошёл круглый стол «Творческие пейзажи Джона Кейджа в России», многие участники которого лично встречались с Маэстро во время его единственного визита 1988 года тогда ещё в СССР, благодаря чему помимо обсуждения проблемы «Кейдж и Россия» можно было услышать воспоминания о деталях российских поездок американского композитора. Из уст Алексея Любимова участники и гости круглого стола узнали, что впервые музыка Кейджа (а вместе с ним, и другого американского композитора Терри Райли) исполнялась в Москве в 1968-69 годах. Позже, несмотря на разного рода запреты, музыка Кейджа и других американских композиторов регулярно включалась в концертные программы.
Здесь же, на конференции был показан фильм Питера Гринуэя «Четыре американских композитора: Джон Кейдж, Мередит Монк, Роберт Эшли, Филип Гласс», о котором можно много рассказывать, но лучше один раз посмотреть. Уважаемый читатель легко сможет найти его целиком в YouTube.
Закрытие фестиваля ознаменовалось совершенно особенным концертом «Приношение Кейджу: Кейдж в России вчера и сегодня». Это был не совсем концерт – это был марафон современной музыки. Произведения русских композиторов-экспериментаторов Владимира Мартынова, Антона Батагова, Владимира Тарасова, Владимира Горлинского, Сергея Загния и Павла Карманова звучали вперемешку с творениями Кейджа. Произведения последнего я просто перечислю: «Первая конструкция (в металле)», «В пейзаже» («In a Landscape»), «Ad Libitum», «Experiences» I и II.
Об остальных расскажу подробнее. Некоторые номера граничили с абсурдом. Среди них наиболее радикально выглядели два: перформанс «Rotation» («Вращение») Германа Виноградова, начавший первое отделение и «Widerhall-2. Перст Бога» Владимира Горлинского, в том же отделении, но в конце. Не могу не описать, так что заранее прошу у читателя прощения за подробности. Известный российский артист (в широком смысле слова) Герман Виноградов вышел на сцену лично в простой рубахе с камерой в руке и рюкзаком за спиной. Установив камеру позади себя, он принялся громко лаять на публику. Из рюкзака появился большой красный железный предмет: механическая сирена, с которой музыкант-художник уже был замечен в публичных местах ранее и который он начал постепенно раскручивать. Доведя сирену до максимального фортиссимо, Виноградов прекратил вращение, а когда звук совсем стих, сказал «всё» и удалился. Смысл показанного настолько широк, что любая попытка трактовать его будет выглядеть как навязывание мнения. Вот такое оно, современное искусство.
С трактовкой «Widerhall-2. Перст Бога» всё немного проще, но сначала «фабула». В зале открыли все окна (благо, вечер был тёплым настолько, насколько тёплым может быть московский осенний вечер в пору бабьего лета), правда одно из них всё-таки закрыла вредная дама пожилого возраста: «Дует, немедленно закройте!». В зале погас весь свет – очевидно, это был сигнал начала композиции, потому что музыка стала доноситься до сознания не сразу. За пределами зала со всех сторон появлялись довольно беспорядочные на первый взгляд звуки ударных и духовых инструментов, причём музыкантов можно было увидеть только выйдя наружу.
Прошло минут 10, а может и больше (не пришло в голову засечь), сумбурные звуки стали надоедать. Некоторые слушатели (в основном, немолодые) стали вставать со своих мест и с возмущениями вроде «Кейдж уже всё сказал, чего ерунду людям за искусство выдавать?» уходить из зала. Любопытство не позволяло мне сделать то же самое, хотя мысль проскальзывала. Вдруг пришла ассоциация: как будто проснулся в середине ночи, вставать рано, поспать бы ещё хоть часок… И с этими мыслями ворочаешься с боку на бок, прислушиваясь к каждому шороху. А шорохи становились всё заунывней, вызывая совсем уж забытую ассоциацию с детскими страхами о бабайке под кроватью. Ассоциативный ряд прервался соседом, громко объясняющим спутнице, что хотел сказать автор, и что это тонкое современное искусство.
Через, наверное, полчаса, наконец-то началось действо: по балконам зала забегали люди с фонариками, создавая жуткий скрипучий звук трением (наверное, куском резины) о стекло. ВДРУГ включился свет и всё кончилось. Ощущение облегчения – кульминация композиции, катарсис в понимании театра абсурда, накрывающий не волной, а кирпичом. В этом ощущении зал был настолько един, что перед овациями над рядами кресел пролетел дружный вздох. Эмоции получились незабываемые, но ложкой дёгтя мелькала навязчивая мысль о поставленном над тобой эксперименте. В таких произведениях зал и композитор словно меняются местами: не слушатели наблюдают за эмоциями автора, а автор – за эмоциями слушателей. Это ощущение мне хорошо знакомо по исполнению 4’33» Кейджа Марком Пекарским в Алматы в 2000 году, про которое уже шла речь в предыдущей статье. Тогда зал был абсолютно не знаком с Кейджем, аудитория была в основном молодёжной, поэтому эмоции от удивления и возмущения до радости и восторга сменялись со всеми возможными оттенками и выражались совершенно явно, громкими возгласами и аплодисментами. Сходство налицо.
В сравнении с этими двумя радикальными композициями остальные номера программы слушались как классика XVIII века, хотя и в них было место эмоциям и эксперименту. Практически все произведения русских композиторов представляли собой своеобразные приношения Кейджу. Иван Соколов в «Триптихе о Кейдже» соединил музыку, прозу, поэзию, живопись, приправив всё это юмором. Первый номер – это поздравление, читая которое, композитор одновременно играл левой рукой на фортепиано и рисовал на большом листе левой рукой линии, повторяющие рисунок музыкальной интонации (очень сложный трюк – попробуйте проделать самостоятельно что-то похожее). Второй номер – письмо Кейджу – поэтический текст, произносимый автором, одновременно «пишет» на басовых струнах открытого рояля левая рука, а правая в это время повторяет музыкальную анаграмму «C-A-G-E» (Кейдж). Третий номер – пророчество на три века вперёд. И.Соколов высчитывает анаграммы композиторов будущего, пользуясь аналогией между Бахом и Кейджем: XVIII век – B-A-C-H; XX – C-A-G-E; XXII – G—A—Fis—Gis или G—A—Ges—As («Судя по фамилии, грек», – сказал композитор); XXIV – Fis—A—H—D («Явно арабское звучание»). На XXVI век автор решил не пророчествовать, назвав лишь первую букву будущего гения – H. Как так получилось? – допытывайтесь сами.
Гениальный «Танец в металле в честь Джона Кейджа» Николая Корндорфа – ответ на кейджевскую «Конструкцию в металле» – исполнил артистичный молодой ударник Владимир Урбанович. Металлические ударные инструменты на сцене выстраиваются в коридор от самых высоких (разного рода колокольчики) до самых низких (большие гонги). Исполнитель одет в причудливый наряд – на плечах плащ, на голове – причудливой формы шляпа, усыпанные бубенцами. В начале танца на пальцах у него надеты тарелочки. Продвижение сквозь коридор происходит равномерно, но движения самого артиста постепенно замедляются. По ходу танца он пять раз эффектно меняет палочки на более крупные, выбрасывая предыдущие в стороны. В конце коридора танцор и музыкант в одном лице сбрасывает плащ и шляпу и надевает маску. Действо, по пафосу и смыслу близкое шаманскому камланию, вызвало у меня две ассоциации – душа, обретающая плоть, и идея, воплощающаяся в творение.
Владимир Мартынов преподнёс Кейджу и публике пьесу «Бах и Шостакович вопрошают Кейджа о смысле Бытия». Как вы, наверное, уже догадались, в ней сталкиваются три анаграммы: «B—A—C—H», «D—Es—C—H» и «C—A—G—E». Попробуйте сыграть все три по очереди, и поймёте, что ответил на философский вопрос коллег по цеху серьёзный, но светлый и жизнерадостный Кейдж. Воплощение идеи в музыке прозвучало так же глубоко и завораживающе, как сама идея. За роялем Алексей Любимов. Идеально гармоничное созвучие композитора (или композиторов – учитывая анаграммы) и исполнителя.
«Метамузыку» Сергея Загния невозможно услышать: её можно только увидеть, эмоционально пережить, а музыкантам с развитой фантазией – прочувствовать внутренним слухом. Эта партитура без нот заполнена штрихами, которые выстраивают довольно чёткую форму, воспринимаемую, как и любую звучащая музыка, разворачивающейся во времени, с внутренним ритмом построений, сменой разделов, кульминациями и предыктами. Партитура демонстрировалась на экране в полной тишине вдумчиво вглядывающегося зала.
«Алеаторическая музыка для перкуссии и рулетки» Владимира Тарасова была исполнена перкуссионным дуэтом автора и В.Щёлкина. Судя по тому, что в концерте композитор представил три номера (№ 9, 2 и 7), случаю подчиняется даже выбор номеров и их количество. Очевидно, композитором предписаны только инструмент и способ исполнения на нём, а музыкальное развитие происходит отчасти случайным образом, отчасти в зависимости от исполнителя. В первом номере участвовал бубен, во втором – ударная установка, в третьем – большой бубенчик, падающий на барабан. Другая представленная В.Тарасовым композиция «Интерьер механизма» воплощает одну из тем музыкального искусства, появившуюся в начале ХХ века с такими произведениями, как «Сельскохозяйственные машины» Д.Мийо, «Пасифик 231» А.Онеггера, «Завод» А.Мосолова. А позже (совсем недавно – в 2002 году) звучавшую у младшего современника Кейджа С.Райха («Гинденбург» из «Трёх историй»). Это музыкальное воплощение техники, технологии, механистичных действий.
Специально для фестиваля Антон Батагов создал мультмедийную композицию «Джон Кейдж жил на углу 6-ой авеню и 18-й улицы» для струнных, фортепиано, аудиозаписи и видео Алисы Наремонтти. Название воплощается практически буквально: видеоряд строится на фрагментах жизни современного Нью-Йорка, снятых на этом самом пересечении улиц. Музыка звучит фоном, достаточно статичным, чтобы не отвлекать от картинок на экране. Но гармония между тихими долгими звуками и гулом улиц, звучащими «в одной тональности», увлекает слух и воображение.
Увенчался концерт тем самым музициркусом, в честь которого был назван весь фестиваль. Все артисты и все желающие из публики любым способом и на любом музыкальном инструменте (или без, голосом или ладонями) извлекают любые (музыкальные и не очень) звуки. Такое не опишешь. В этом надо участвовать. Этот «финальный аккорд» прозвучал как одно большое «Спасибо!» композиторов, музыкантов и слушателей американскому классику, мастеру эксперимента Джону Кейджу.
Если уважаемому читателю где-то между строк померещились ирония или пренебрежение – это чистая случайность. Моя любовь к творчеству юбиляра и моё глубокое уважение к российским его поклонникам так много, так весомо и так серьёзно работавшим над проведением фестиваля, над концертными программами, над освещением их в прессе, над изучением и пропагандой творчества не только Кейджа, но и связанного с ним искусства целого столетия, безграничны.
Закончу пересказом слов художественного руководителя фестиваля, пианиста Алексея Любимова о том, что большая любовь к Кейджу именно в России не случайна. Она исходит из какой-то трудно объяснимой словами, но совершенно точно существующей общей духовности. Надеюсь, что число казахстанских поклонников этого незаурядного гения будет только расти.
Валерия НЕДЛИНА, редактор musicnews.kz
фото из буклета фестиваля Musicircus Джона Кейджа