Людмила Жуйкова, Апрель 1965
Нынешняя эпоха информационного изобилия и «несущегося» на больших скоростях времени заставляет нас быстро, порой неосознанно, забывать личностей, которые при жизни хоть и были яркими, но предпочитали оставаться в тени. После ухода таких неординарных талантов, мы иногда теряем возможность узнать их мысли и чаяния и уже не можем обратиться за советом или помощью. О них могут остаться воспоминания (часто хранящиеся только в памяти, при этом людей, находящихся в разных местах и сферах) либо материальные или духовные ценности-реликвии, если человек создавал спектакли или писал. Одной из таких личностей была недавно безвременно ушедшая профессор Людмила Антоновна Жуйкова (29 ноября 1941 — 18 августа 2023).
В своем тексте я не ставлю цель написать полноценный портрет ученого, педагога и просветителя, лишь только затрону некоторые ее человеческие качества. В 2016 году я издал (не без помощи Бибигуль Нусипжановой) книгу «Неповторимые слова» к юбилею Л. А. Жуйковой. Там ее личность сполна «раскрылась» в текстах известных коллег и учеников: Газизы Жубановой, Булата Аюханова, Асии Мухамбетовой, Юрия Аравина, Риммы Функоринео, Гульнары Гизатовой и многих других.
Она обладала великими человеческими качества. Одно из главных — бесконечное смирение души в любой ситуации. То, чему можно учиться и учиться. Она всегда говорила о «гордыни», которую надо смирять, утихомиривать, сдерживать, быть добрее. А еще упоминала о юморе. «Юмор — это то, что спасет мир. Когда ссоритесь, особенно те, кто в браке, постарайтесь вовремя вспомнить что-нибудь смешное, чтобы разрядить смехом обстановку. И все — солнце выглянуло сквозь тучи — юмор помогает расти, помогает не быть старым». И добавляла к этому: «У меня несоответствие ужасное: в душе мне двадцать шесть лет. Я никак не могу выйти из этого возраста». На своем 80-летнем юбилее она подытожила: «Я не старуха Изергиль. В душе я двадцатишестилетняя красотка».
Л. А. Жуйкова считала, что нужно усердней трудиться. Она читала мемуары и дневники крупных деятелей культуры и науки, живших последние две тысячи лет (там и Цицерон был, и Аврелий, и Ницше, и Чайковский) и «заимствовала» у них культуру труда — работала она часто по двенадцать (и даже больше) часов в сутки, сидя за книгами и рукописями. Даже в последние дни жизни работала, писала рецензии, обсуждала научные статьи. Мы созвонились за два дня до ее ухода и полтора часа (что очень необычно для нее) разговаривали о новых проектах и публикациях.
Л. А. Жуйкова подарила очень многим из нас свет любви к искусству, подарила часы жизни, подарила любовь. На своих занятиях по истории музыки и мировой художественной культуры в разных учебных заведениях, где она работала (а их было не менее пяти), она эмоционально и увлекательно рассказывала обо всем, что знала. Знания ее были энциклопедическими — тысячи прочитанных книг, огромная личная библиотека. Цитируя Хемингуэя, что человек должен «найти то, чего нельзя потерять», она говорила, что нужно копить душевное богатство. Потому что материальные богатства можно потерять, а душевные никогда не потеряются.
Как ученый она посвятила себя музыке Мусоргского. Мы издали первый том (как между собой говорили) монографии о его эстетике при поддержке Светланы Таировой в солиднейшнем издательстве «Композитор» в Санкт-Петербурге. Планировали второй том, как продолжение ее изысканий и открытий о великом композиторе. Однажды она мне сказала: «В жизни я состоялась всего на одну четверть, а три четверти — это твоя заслуга, потому что ты опубликовал мои монографии».
У Л. А. Жуйковой было чрезвычайно много разнообразных интересов, связанных с художниками и скульпторами, композиторами и балетмейстерами, философами и поэтами, и об этом написано ею много текстов. Сегодня не то что в одном вузе, а в целой стране трудно будет найти человека, знающего столь много об искусстве, о разных видах и жанрах искусства. Это потеря огромного масштаба, которая с месяцами и годами будет все явнее и рельефнее выступать перед нами.
Назвать что-то ее любимым (например, музыкальное или литературное произведение) практически невозможно. Она на всё практически взахлеб говорила «это мое любимое». Но эта «всеядность», конечно же, была связана с высоким искусством. Если открыть список ее публикаций (в Википедии есть неполный), то можно увидеть, насколько широко мыслила Л. А. Жуйкова, насколько интересна ей была эта жизнь. При этом любая авторская опубликованная работа приносила ей огромную радость, ведь ее труд был теперь доступен всем, кто жаждал нового знания.
Булат Аюханов написал в книге «Неповторимые слова», что с Людмилой Жуйковой «нужно разговаривать, будучи вооруженным знаниями». Там же он назвал ее «ученым с мировым именем». Когда вышла эта книга, балерина Наталья Гончарова сказала: «Мы сейчас даже не понимаем ее значимости. Со временем она будет только увеличиваться». Это правда. Уже сегодня нет некоторых персонажей книги, которая создавалась их мыслями. Нет с нами и главной героини. Но книга будет жить.
Л. А. Жуйкова представляла собой средоточие харизмы и энергии. Как она умудрялась «зажигать» всех вокруг? Здесь я процитирую Плутарха: «Ученик — это не сосуд, который надо наполнить, а факел, который надо зажечь». Именно так она и работала. До последних дней она думала о новых научных статьях, о лекциях в Академии искусств, где работала последние 29 лет жизни, хотела успеть выпустить магистранта. Огромное количество учеников — музыкантов, музыковедов, артистов балета, педагогов хореографии и балетмейстеров за 63 (!!) года преподавательской работы вспоминали ее в день ухода в комментариях в соцсетях, в чатах. Своих магистрантов она учила так: «Вы в моей школе состоите! Вы не смеете быть завистниками! Вы должны помогать друг другу! Вы должны быть добрее! Вы должны быть счастливы, общаясь». Научно-педагогическая школа Л. А. Жуйковой достаточно объемная, как и охват тем, которые затрагивались и изучались. Думаю, что это дело будущего — исследование ее наследия.
Мой профессор Людмила Антоновна Жуйкова, с которой я имел счастье общаться в течение пятнадцати лет, открыла мне двери в мир науки. Благодаря ее терпению и любви к своей профессии я вышел на эту стезю в жизни. Она помогала мне с двумя моими диссертациями: дарила идеи, рекомендовала литературу, вычитывала, редактировала. Лет пять-шесть назад я встретил высказывание Цицерона, с которым она сразу согласилась: «Занятия наукой питают юность и приносят усладу старости, украшают в счастье, служат убежищем и утешением в несчастье».
Асия Мухамбетова, проведшая с ней годы становления в юности, сказала, что она «хореографам открыла музыкантов, а музыкантам — хореографов». Когда они переписывались между Москвой и Алма-Атой, Л. А. Жуйкова ни одного письма не пропустила, на все отвечала, ничего не забывала и все записывала. «Она была маяком, когда вошла в мою жизнь в возрасте познания мира. Если она находила новую книгу, она обязательно делилась ею после прочтения». Гульнара Гизатова вспоминала сцену, которую однажды она увидела в оперном театре: «Мы с коллегами пришли в театр. И я вижу “картину”: все студенты, кто у нее учился и теперь работающие в театре, подбежали к креслу, “облепили” ее со всех сторон и высказывали слова радости от встречи и благодарности за знания. Если бы я была художником, я бы написала такую картину “В театре. Педагог и его ученики”».
Да, время идет дальше. Мы все снова побежали. Но надо ли?..
Людмила Антоновна всегда боялась не успеть, хоть и успела многое. Но сколько осталось неоконченного?! Помимо невыпущенных статей и книг (о Мусоргском и русских художниках XIX века, о религиозном в творчестве Мусоргского, о флорентийских творцах живописи и скульптуры, о традиционной музыке, о поэзии, о живописи, о балете) остались легендарные дневники, которые она вела с 1980 года, остались письма к близким и от близких.
Как продлить постоянство памяти? Как сделать так, чтобы она не положила на далекие полки сознания воспоминания о яркой личности? Давайте читать статьи Л. А. Жуйковой, цитировать, продвигать ее мысли и идеи. А может даже публиковать, анализировать и исследовать ее творчество. Уверен, что в нем можно много найти глубокого, что она пронесла через свое большое сердце, вживаясь в судьбы людей.
Она постоянно говорила, что должна отдать. Во-первых, то, что заложили в нее ее педагоги (их она называла чуть более 20); во-вторых, она считала, что должна всем, кто ей хоть чем-то помогал. Она жила с ощущением долга. Долга перед всеми. При этом она сама очень многим помогала. Помогала писать тексты, редактировала, записывала в соавторы, вела продуктивную общественную и воспитательную работу, в том числе в качестве ведущей музыкальных программ.
Великий педагог, музыковед, балетовед и сильная женщина, воспитавшая светлыми людьми своих сыновей. Она говорила: «Мне повезло на педагогов, повезло на мужа, повезло на сыновей, повезло на коллег, повезло на учеников». Своих учеников наставляла так: «Нужно всю жизнь думать о душе и ее совершенствовании. Сделать людям как можно больше добра. Меньше думать о себе, больше думать о других. И тогда другие воздадут тебе. И тем более Бог воздаст».
Фото сделано в Тургеньском ущелье десять лет назад, 23 августа 2013 года, перед моим отъездом в Санкт-Петербург
Только сейчас я начинаю понимать масштаб ее личности, высоту помыслов, бесконечную доброту. Она по давнишней семейной традиции ездила в Тау-Тургень в августе, где раньше со своим супругом, композитором Виктором Миненко общалась с известными музыкантами в Доме композиторов: Борисом Ерзаковичем, Газизой Жубановой, Куддусом Кужамьяровым, Еркегали Рахмадиевым и другими. И именно там, неподалеку, завершился ее жизненный путь — в Есике, на моей родине…
Дамир Уразымбетов,
ученик Л. А. Жуйковой, кандидат искусствоведения,
доцент Казахской национальной консерватории имени Курмангазы (Алматы, Казахстан)